Войку, сын Тудора

Вести в тот день были куда как плохими. Тысяча бешлиев во главе с Юнис-беком не смогла отбить у ак-ифляков обоз, который с нетерпением ждали в армии осман. Потери росли; вместе с охраной каравана и павшими аскерами из тех, которые помчались им на выручку, только в тот день они достигли шестисот человек, не считая убитых в мелких стычках, заколотых и задушенных ночью, во время сна или на карауле. Больше оказалось также в лагере заболевших. Несмотря на это, султан Мухаммед с самого утра чувствовал себя намного лучше, чем накануне. Султан увидел в этом возможное предзнаменование хорошего дня. Зная себя, султан, будто в гневе, велел не пускать на глаза Юнис-бека, прискакавшего на заре с дурной вестью, совершил утренний намаз, выпил крохотную чашечку крепкого кофе с миндальным печеньем из Смирны, которое так любил. И снова растянулся на подушках, следя за пробившимся между полотнищами кровли тонким лучиком солнца, в котором резво плавали золотистые, игривые пылинки. Аллах милостив; в этот день, быть может, многое из того, что роковым образом не ладилось в затянувшемся походе на бея Штефана, обретет наконец благоприятный оборот.

Сунувшегося было гуляма — доложить о ком-то, просившем приема, — султан отогнал едва уловимым, давно знакомым придворным и слугам движением бровей. Он побудет еще немного наедине с собой, соберется с мыслями. А там — пусть идут, несут заботы и тревоги!

Султан Мухаммед был воспитан среди книг, среди героев Шахарзады, Гомера и Фирдоуси, среди легенд и сообщений историков об Искендере Двурогом, называемом также Македонским. Хотел следовать им во всем, преуспев немало даже в этом честолюбивом стремлении; и были даже герои древности, коих Мухаммед, говоря по правде, сумел и превзойти. К разной мудрости склонял Мухаммед слух за долгие годы правления среди непрерывных войн. Если верить христианским церковникам — гореть ему в аду, если мусульманским — блаженствовать в садах рая. Если же прислушиваться к собственной душе — глубоко набожный султан не менее глубоко сомневался в истинности всех вероучений мира, — он хорошо прожил жизнь. Но рано, рано подводить итог; ему ведь не исполнилось еще полувека, а мужи его великого рода жили долго! Рано, не время еще для немощи и смерти! Он не сделал в этом мире свое дело, не выполнил назначения, не привел свой народ к тем победам, которые окончательно обеспечат ему власть над вселенной. Он повоюет еще с немощью и смертью, заставит их отступить!

Сперва, конечно, справится с этой землей и ее упорными людьми. Победа здесь пока еще далека. Сучава не сдается, отбивает приступы. Его армия отрезана от источников хлеба и фуража, не сегодня — завтра османам придется есть своих коней. Потери растут; в армии, скучившейся в лагере, начался мор. Заболевших сразу же переводят на огороженный частоколом участок, вокруг которого денно и нощно жгут костры, трупы без промедления сжигают. Но начавшийся мор говорит о том, что долго стоять станом на этом месте, без подвоза свежих припасов, — безумие. Недавняя победа в сражении тоже осталась пустым поводом для раздачи наград и чинов. Пустая победа — словно мечом по воде ударил. Мухаммеду в прежние годы такое виделось, но только во сне, и вот — сбылось. В земле бея Штефана, которую, казалось, его великое войско давно должно было пройти из конца в конец. Конечно, можно и теперь двинуть полки к границам Польши. Но это оставалось невозможным, пока остаются крепости Молдовы, ее несломленное войско, ее неуловимый, неукротимый господарь.

Впрочем, к границам круля Казимира он послал достойную силу, непобедимого воителя Пири-бека. С ляхами у султана мир, но его могущество они всегда должны ощущать. Если же Пири-бека ждет удача, султан получит в руки золотые ключи к победе.

Султан поднял, выпростал из рукавов парчового халата свои смуглые, еще сильные руки. Он не может поддаваться злой хвори — ради народа осман, ради всего, чему он служил всю жизнь. Чтобы народ осман, движимый неукротимой волей падишаха, продолжил свое движение к далекому океану на заходе солнца. Господь не отменял ведь закона времени, а этот закон — нападение; кто остановится — того погонят вспять, тот погиб. И даже если земли соседей тебе не нужны, ты должен постоянно вести на них набеги, чтобы знали твою силу и не нападали на тебя сами. Да и молодым воинам твоего народа нужно давать поразмяться, порадоваться языкам огня над кровлями чужих домов.

Он велит своим мудрецам порыться в хранилищах книг, поискать для него нужные труды. Ведь ему еще следует многое почитать, понять. Почему остановились в своем наступлении монголы? А еще раньше — Аттила, готы? Почему иссяк наступательный порыв Тимуровых полчищ? Он еще до всего этого докопается! Увидит сокровенное, чтобы не повторить их ошибок, чтобы не дать остановиться османам!