Воин

— Не беспокойся, полководец У, — покачал я головой, — с каганами покончено и там. Не слышишь, что ли, сталь не звенит?

— Там Чо, — заметил Са. — Он, наверное, уже занялся ранеными, так что и этим, — он кивнул на воинов полководца У, — стоит отправиться туда.

Мы прошли к тропинке, где сражался со своими солдатами мастер Чин. Сейчас большинство их сидели на земле, их ранами занимались сам Чин и Чо.

— Надо продолжать двигаться, как можно скорее, — сказал полководец У, занимавшийся осмотром тел каганов. — Ни здесь, ни у нас нет Тэнгэ-богатура, а значит, преследование возобновится.

— Поблизости, где-то в радиусе нескольких сотен миль, — пустился в пространные объяснения Чо, не отрываясь, однако, от перевязки раненых, — нет ни единого каганского гарнизона. Так что этому вашему Тэнгэ-богатуру — так? — придётся ехать несколько дней до ближайшего и столько же — обратно. Времени у нас предостаточно.

— Кто ты такой, чтобы учить меня?! — воскликнул в ярости полководец У.

— Он тот, кто лечит наших людей, не жалея сил, — произнёс Цинь-ин, подходя к нам.

С сыном предводителя Циня был небольшой отряд воинов, двое из которых вели в поводу лошадей, везущих носилки с принцессой Юнь.

— Я видел как Тэнгэ-богатур покинул поле боя, — добавил Цинь-ин. — Он сумел увернуться от белой ленты и во весь опор умчался отсюда.

— И что же, теперь стоять на месте и радоваться чудесному избавлению от каганов?! — продолжал скорее по инерции злиться полководец У, очень нелюбивший когда кто-то противоречил ему, даже если это был Цинь-ин или его отец.

— Кстати, кому мы им обязаны? — пропустив его слова мимо ушей, спросил Цинь-ин у Сандзо, сходу определив лидера.

— Мы — монахи Горного монастыря, — ответил тот. — Вернее, монахи я и Чо — тот, кто лечит ваших людей, а Са и Гоку — воители, прикрывают нас.

И воины, и солдаты из Боян-Обо зашептались, услышав об этом. Как же, монахи из легендарного Горного монастыря пришли им на помощь, да ещё и Вэй-ли, которого все давно почитали погибшим, с ними.

— Что привело вас к нам? — всё тем же светским тоном поинтересовался Цинь-ин.

— По меткому выражению нашего настоятеля Шиминя, — точно так же ответил Сандзо, — мы — передовой отряд горных монахов, посланный в помощь вашему отцу — предводителю Циню. Мы сопроводим вас до Боян-Обо и будем также служить проводниками для остальных монахов, владеющих лао.

— По-моему, это шпионы каганов, — бросил как бы в пространство полководец У, — а Вэй-ли сговорился с ними, когда «увёл» от нас погоню. Видите, он предал нас и сообщил врагу всё.

— Глупец, — усмехнулся Са, — если мы знаем обо всём, так зачем же спасли вас сейчас. Проще было оставить на расправу каганам.

— Довольно, — осадил готового бросить что-то обличительное полководца У Цинь-ин. — Не время для споров, надо поскорее возвращаться домой.

Теперь, когда у нас было достаточно трофейных лошадей и припасов, отобранных у мёртвых каганов, мы достаточно быстро добрались до родной провинции. Чо оказался прав, Тэнгэ-богатур потратил слишком много времени на дорогу и не то что догнать, даже выследить нас каганам не удалось.

Глава 5

После нашего возвращения подготовка к крупномасштабному восстанию пошла полным ходом. Вербовались всё новые и новые люди, многие из которых отсеивались, как не подходящие для дела восстановления истинной династии на троне Цинь-о-хая, большую часть этих людей никто больше не видел. Все понимали, что среди нас есть шпионы и провокаторы приказа императорского спокойствия и живыми ненадёжных людей никто не оставлял. Жестоко, не спорю, наши методы привели некоторых особенно нежных мастеров белого лао в шок, кое-кого заставил остаться с нами лишь прямой приказ настоятеля Шиминя, но выбора у нас не было, на фишку было поставлено всё — от наших жизней до судьбы всей страны.

Я не удивился новому вызову к предводителю Циню, даже воспринял его с радостью — до смерти надоело натаскивать новичков в обращении с копьём, особенно понимая, что большинство из них не переживут первого же сражения — такова судьба почти всех копейщиков, именно они встречают первый удар и гибнут в немыслимых количествах. Оставив копьё у входа в фан-цзы предводителя, я с поклоном вошёл. Цинь-старший очень постарел с тех пор, как я отправился с его сыном в посольство к покойному ныне чиновнику Хаю. Морщины избороздили его лицо, улыбка всё реже появлялась на лице, волосы и небольшая бородка почти полностью поседели, хотя, на самом деле, он был не таким уж старым человеком.