Воин

Барск напоминал человека, но с той разницей, что у него было четыре руки. Двумя он держался за черные костяные дуги, торчащие из защищенной броней шеи орла, а двумя другими сжимал оружие: длинное зазубренное копье, привязанное к орлу витком цепи, и топор, лезвие которого уравновешивалось смертоносной пикой на обухе.

Я тут же понял, какое преимущество в битве дают лишние руки. Те, что сжимали торчащие костяные выступы, были очень мускулистыми, гораздо толще двух других, в которых барск держал оружие. Гентхаев трудно выбить из седла, но я понял, что барска с его орла может свалить только смерть.

На барске были черные доспехи из маленьких, заходящих друг на друга пластин, по которым пробегала ритмичная дрожь словно из-за дыхания; на груди доспехов красовался знак в виде тройного шипа из филигранного серебра. Перчатки из мягкой коричневой кожи защищали руки, открытым оставалось только лицо. Тонкая носовая пластина конического шлема тянулась до удлиненного подбородка, и я подумал, что нос барска тоже должен быть тонким, раз его полностью прикрывает металл. Близко посаженные глаза изучали меня со смесью презрения и ненависти.

Потом барск заговорил. Выговор его отличался от того, что был у Пери и Шалатан, и фразы звучали очень официально. Пери называла это «Высокий Язык», но к тому времени я уже мог понимать почти все, что на нем говорили.

Барск, похоже, знал, кто я такой, потому что не пытался задавать вопросы. Судя по его поведению, он не собирался нападать, но для воина-барска было явно необычным встретить в стенах города человека-варвара. И он понимал, что его враг находится под защитой.

– Твое присутствие здесь глубоко оскорбляет меня, – сказал барск. – Я повелеваю тебе с сего мгновения не покидать жилища. Хоть ты и не в цепях, отныне ты не волен бродить снаружи.

Я улыбнулся и ответил на Высоком Языке:

– Но разве это место не отдали моей госпоже? И разве ты не знаешь, что мне даровано разрешение бродить свободно между ханшей и оградой?

Барск напрягся и низко зашипел. Орл зашипел с ним в унисон, а потом издал горловое рычание, от которого завибрировали защитные пластины на его шее: создание поняло мои слова, и они его разозлили.

– Это я дозволил ей поселиться здесь, – прошипел барск. – И я могу отменить или ограничить это дозволение. Знай: если я снова тебя здесь найду, ты будешь принадлежать мне. Сначала я тебя допрошу. А после прикончу. Отныне закон в этом городе – я. Везде, где я – там закон. И слова мои – закон. Ты понял?

Я низко поклонился.

– Да, чаккан, я буду повиноваться твоей воле, – сказал я, употребив слово «господин», которым, как сказала Пери, называли тех, кто к северу от Стены имел высокий ранг.

Барск, кажется, расслабился и, бросив на меня последний сердитый взгляд, который, без сомнения, должен был меня устрашить, повернул орла и поехал прочь.

Встреча с бинарным джинном лишила меня спокойствия, но все, о чем я мог думать, – это о проблемах, с которыми столкнутся лучники гентхаев, целясь в глаз барска или орла. Мне показалось, что в обе мишени попасть будет очень сложно.

12. Что-то коснулось моей шеи

Джинн-сикода, такой, как Хоб, питается жаждой мести.

Он способен на бесконечную жестокость.

«Руководство по языку Ним»

Квин

Было так темно, что я не видела Хоба, но слышала его тяжелое дыхание. Он стоял очень близко ко мне, и его кислое дыхание разило старой кровью. Даже не видя его, я ощущала, насколько он велик. В моем воображении он навис надо мной как великан.

Я не сомневалась, что джинн пришел меня убить, но я не хотела облегчать ему эту задачу. Хоть он и предупредил, чтобы я не поднимала на него кинжал, я напряглась, намереваясь именно так и поступить.

Сердце мое трепетало от страха, но я все-таки верила в себя и собиралась исполнить свой танец. Мне хватит быстроты, чтобы резануть Хоба прежде, чем он сломает мне шею, и я приготовилась, оценивая расстояние до его глотки.

– Убери свой кинжальчик. Сейчас я не стану тебя убивать, – сказал Хоб. – Я приберегу это удовольствие на потом.

– Ты убил Гудвина! – воскликнула я.

– Его смерть была быстрой и милосердной, – ответил джинн. – Я предпочитаю убивать медленно, и в будущем именно так и стану поступать.

– Но зачем… Зачем ты его убил?