Воин Доброй Удачи

– Это ворота Ишуаля, – говорит ее спутник.

Звуки рогов возвращаются в тот же вечер – целый хор, доносящийся из разных точек леса внизу.

– Стая… – ахает Мимара, вспоминая безумие Великих Косм.

Они продолжают бежать в темноте, полагаясь на то, что квирри поможет им двигаться как можно быстрее. Они следуют за высокими хребтами, бегут неровной рысью. Звезды поражают ее своим рассеянным блеском. Волшебник пытается показать ей созвездие древней славы – Цеп, как он его называет, – но она не может различить его среди других звезд.

– Только во сне я видел его так высоко в небе, – говорит он. – Только будучи Сесватхой.

Они скользят вниз по крутым склонам и спотыкаются в ущельях. Они карабкаются, пока их пальцы не начинают кровоточить. Наконец, они обнаруживают, что, шатаясь, идут по наклонной нижней части ледника, а сам ледник вздымается в громадную синеву под пылающим в небе Гвоздем Небес.

Они пересекают реку и следуют за ней до тех пор, пока она не распадается на веер белых стремительных потоков. Ледник поднимается еще выше. Рога шранков, когда они ревут, каждый раз звучат немного ближе.

Дыхание путников начинает клубиться паром перед ними.

Они приближаются к леднику как раз в тот момент, когда солнце поднимается над низким восточным горизонтом. Ледяные поля вспыхивают живыми, меняющимися узорами – синие покрывала с белым и золотым блеском. Несмотря на всю красоту, переход очень труден. Мимара быстро теряет счет своим падениям. Но в конце концов они добираются до самого ледника. Дважды они пересекают пропасти, внутренние стены которых в верхней части сверкают, как лезвия ножей, прежде чем погрузиться в черноту. Они огибают окаймленные синевой ямы, в которых грохочут скрытые потоки воды. Им достаточно только оглянуться через плечо, чтобы увидеть шранков – сотни и сотни, тысячи, – просачивающихся, словно какая-то чума, через ледяные поля. Путники карабкаются и карабкаются, бегут по полям, покрытым снежной пылью, пока их ноги не перестают гореть и теряют чувствительность, пока их сердца не начинают биться, как оловянные безделушки.

Голые захватывают все больше ледяной земли, Орда достаточно многочисленна, чтобы затемнить середину ледника. Колдун и девушка слышат их крики, грубые злобные голоса пронзительно каркают среди окружающих восхитительных красот.

– Просто беги! – рявкает Акхеймион. – Пусть их вопли будут твоим стимулом!

Но она ловит себя на том, что оборачивается на бегу всякий раз, когда у нее появляется такая возможность, и невольно сжимает свой живот через золотую кольчугу.

Наконец, они вдвоем забираются на склоны занесенной снегом земли, где не так скользко, и волшебник поворачивается лицом к вздымающимся позади массам шранков. Гнозис бледно вспыхивает в высоком снежном сиянии, прорезая беспорядочный поток прямо под ними. Шранки разбегаются, рассредоточившись слишком широко, чтобы колдун мог нанести массовый удар. Их отряды бросаются в разные стороны, взбираясь по склонам, чтобы обрушиться на людей сверху. Снова и снова маг посылает световые косы в смыкающееся над ними кольцо, но голых слишком много, и они приходят слишком из многих направлений. В первый раз она ощущает идущие от них булавочные уколы – присутствие хор. Она выкрикивает предупреждение волшебнику, но он, кажется, уже и так это знает. Эхо криков многократно отражается от скал и разносится над горами…

С востока на них надвигается когорта из сотен шранков. Но как только волшебник поворачивается к ним, они падают вместе с сорвавшимся вниз языком льда и все одновременно исчезают в закручивающейся снежной массе. Двое беглецов смотрят на это с отвисшей челюстью. Крики и завывания остальных шранков возвышаются до пронзительного визга, а затем растворяются в оглушительном реве мира.

Лавина.

Гром. Лохмотья синей тьмы развеваются на солнце. Чернота.

Они похоронены, но каким-то образом способны двигаться. Волшебник бормочет что-то, и свет из его глаз и рта раскрывает бело-голубую сферу, созданную заклинанием. Вокруг несметное количество снега, тающего от светящихся кривых линий, растекающегося ручейками воды. Он поднимает руки, и над ними появляется линия, жуткая из-за своего геометрического совершенства. Он пронзает снег, как ткань. Вода стекает вниз, пар взрывается, не находя выхода. Вокруг линии открывается дыра, которой бывший маг школы Завета начинает размахивать, делая все более широкие круги. Вскоре сквозь поднимающийся вверх поток пара пробивается солнечный свет.

Вода поднимается вокруг их сапог, потом доходит до голеней.

Волшебник оставляет линию и бросает одайнийское заклинание сотрясения в пролом над ними. Снег грохочет снаружи, сверкает, вздымаясь под светом высокого солнца. Они освобождены благодаря его магии.

Мокрые, окоченевшие и дрожащие, они поднимаются обратно на поверхность.

Белый свет и абсолютное отсутствие запаха. Вообще никаких признаков присутствия шранков.