Воин Доброй Удачи

Сидя на выжженной земле, прижавшись друг к другу коленями, они берут мешочек Клирика и медленно выворачивают его наизнанку. Они смачивают слюной пальцы и проводят ими по остаткам квирри. Чернота собирается в тонкий полумесяц на подушечках их пальцев. Понимая друг друга без слов, они протягивают руки через скудное пространство между ними и кладут пальцы на языки друг друга.

Облегчение обрушивается на них, как покалывающая волна, оставляя за собой головокружение и тошноту.

Квирри. Благословенный квирри.

Они строят из обуглившегося дерева и кустарника помост: складывают их в кучу высотой до плеч. Они кладут на него труп короля-нелюдя, поджигают его и наблюдают, как пламя поднимается по стволам и веткам, пока прославленная фигура не поглощается стремительным огнем. Затем они забираются в залитые звездным светом развалины башни и спускаются в абсолютную черноту сокровищницы. Акхеймион творит заклинание небесного барьера, и дверь распахивается, открывая путь в подземные развалины и руины.

– Надо было использовать это раньше, – бормочет он, когда свет исчезает из его глаз и рта.

Мимара смотрит на него, съеживаясь от воспоминаний о Кил-Ауджасе.

– Я мог бы сохранить больше волос своей бороды! – объясняет он с печальной улыбкой.

Они трудятся при колдовском свете, терзаемые жаждой и голодом, которых не чувствуют. До глубокой ночи.

Они находят рубашку из заколдованной кольчуги, золотистую, легкую, как шелк, и твердую, как нимиль. Шеара, как называет ее волшебник, «кожа солнца» – это очень древний дар школы Михтрул. Мимара сбрасывает лохмотья и надевает кольчугу на свою обнаженную кожу. Стянутая вокруг талии, она падает ей на бедра, гудя от собственного тепла. Девушка прячет хоры в сапог, чтобы не убивать древнюю магию.

Потом они находят бронзовый нож с выгравированными на нем рунами, которые светятся, если смотреть на них под определенным углом. Мимара берет его себе как дополнение к бедному Бельчонку.

И наконец, они находят его – золотой футляр для карт из снов Акхеймиона.

– Он сломан, – бормочет маг с чем-то похожим на ужас.

Она наблюдает, как волшебник раздвигает трубку, а затем осторожно вытаскивает свернутый внутри пергаментный лист.

Они выходят из башни, похожие на призраков из-за припудривших их пыли и грязи. Уже рассвело. Стены темнеют и холодеют на фоне золотого неба на востоке. Хвосты дыма поднимаются из случайных куч пепла и древесного угля. Тишина звенит в бодрствующем хоре птичьего пения.

Помост с нелюдем сгорел дотла, превратившись в дымящуюся кучу. Все, что осталось от Нил’гиккаса, – это его нимильская кольчуга, которая лежит невредимой, если не считать черной копоти. Осторожными пальцами волшебник разворачивает ее, вытряхивая оставшийся внутри ее пепел. Мимара собирает этот пепел на острие своего нового ножа и, затаив дыхание, осторожно кладет в мешочек с рунами короля-нелюдя…

– Смотри, – говорит волшебник надтреснутым голосом.

Она оборачивается и видит фигуру, наблюдающую за ними из расщелины в огромной внешней стене. Сарл, осознает она после мгновенного замешательства, потому что под скомканной ухмылкой сержанта висит, улыбаясь, еще одно лицо. Капитан, осознает она скорее с оцепенением, чем с ужасом. Сарл заплел бороду отрубленной головы в косу, так что лицо его раскачивается у сержанта в паху, а губы сжимаются вокруг древка стрелы. Маниакальная гримаса.

– Иногда мертвые подпрыгивают! – Она помнит, как безумный сержант плакал на пепельных равнинах. – Иногда старики просыпаются на глазах у младенцев! Иногда волки…

Последний выживший Шкуродер.

Она заканчивает собирать пепел, и волшебник достает из кучи углей нимильскую кольчугу. Кольчуга дымится, когда он встряхивает ее. Он накидывает ее поверх опаленных шкур, служащих ему одеждой. Слишком большая, без крючков и застежек, она свисает с его плеч, словно плащ, черный, подернутый низким серебристым мерцанием.

Все еще зажатый между каменными челюстями, Сарл наблюдает за ними издалека. Солнечный свет согревает мир за его пределами.

И снова они сидят, соприкасаясь коленями, как отец и дочь. И снова они пробуют на вкус чужой палец. Но на этот раз пепел больше белый, чем черный, и сила, которая дрожит в них, имеет более меланхолический оттенок. Капитан и сумасшедший сержант все еще наблюдают за ними – старик и девушка видят их, когда поворачиваются в ту сторону.

Мимара пристально смотрит на Сарла, думая, что должна хотя бы позвать его. Но даже издали она видит, как кровь окрашивает морщины на его лице. А у капитана настроение, похоже, крайне скверное.

– Настоящая мясорубка!

Каким-то чудом дубовый лист падает перед ней, раскачиваясь в воздухе взад и вперед. Она выбирает его из пустоты. Фиолетовые линии прожилок покрывают сам лист цвета зеленого воска. Поддавшись необъяснимому порыву, она берет мешочек Клирика и стряхивает небольшую кучку пепла в чашу листа, который затем складывает вокруг этой кучки. Пристально глядя на Сарла, она кладет маленький пакет на низкий мраморный пень, торчащий из земли перед ней, как безрукое плечо.

– Что ты там делаешь? – спрашивает Акхеймион.

– Не знаю.