Воин и чародей

Последние мили до Хравнборга усталые кони шли шагом. Первый же дозорный, замеченный путниками, развернул коня и сумасшедшим галопом ускакал прочь – чтобы передать известие об их возвращении на следующий дозорный пост, откуда по цепочке новость доберется до самого Хравнборга. В форту уже знали о поветрии, придуманном Сигурдом, – смертоносное дыхание проклятия уже заполняло равнины.

Когда путники изможденным шагом приближались к последнему дозорному посту, Сигурд уже почти что сожалел, что дал уговорить себя вернуться. Он достойно отомстил Бьярнхарду и всем доккальвам за гибель Хальвдана, однако все равно существует некто, кто не удовлетворится этим отмщением, а именно – Ранхильд. Сигурд страшился встречи с ней, страшился презрения, которым Ранхильд навеки наградит его за все его ошибки и слабости. Даже обладание второй перчаткой Хальвдана не сможет очистить его от позорного пятна – потери уважения Ранхильд…

– Кто-то скачет нам навстречу, – объявил Микла, просияв. – До чего же хорошо наконец-то вернуться домой!

Всадник галопом скакал к ним, быстро приближаясь. Сердце Сигурда тревожно забилось – всадник был одет в красное, а этот цвет всегда носила Ранхильд… Миг спустя он и впрямь признал гибкую фигурку Ранхильд, ее светлые волосы, развевавшиеся на ветру.

Она рывком осадила коня и спрыгнула на землю, в спешке едва не упав.

Сигурд торопливо спешился, решив, что Ранхильд, верно, бросится на него с кинжалом и пешим ему проще будет защищаться. Нужно будет схватить ее и крепко держать, покуда ее ярость не поостынет, а потом – передать ее Микле и бежать прочь… На краткий миг он подумал, что лучше уж было остаться в чужих краях, чем вернуться сюда и увидеть ненависть в ее глазах.

Спотыкаясь, Ранхильд бежала к Сигурду по неровному склону холма и, к немалому его изумлению, смеялась. Кинжала в ее руке не было, а лицо сияло радостью встречи. Сигурд настороженно шагнул навстречу, все еще до конца не доверяя ей, – и Ранхильд бросилась в его объятия, точно сокол, с небес падающий на добычу. Руки ее тесно обвили его шею, влажная от слез щека прижалась к его лицу. То была чистейшая радость, и когда Сигурд понял это, он, сгорая от стыда, крепко и благодарно обнял Ранхильд.

– Вот уж чего не ожидал, – сказал он, глядя, как Ранхильд утирает слезы краем его потрепанного плаща, все еще наполовину смеясь и наполовину плача.

– Гляди-ка, да ты весь в лохмотьях, – пробормотала она, в последний раз всхлипнув, и тут же расхохоталась, увидав следы его неумелых попыток зачинить рубаху. – Хорошо, что я сшила тебе новую, – точно знала, что она скоро тебе пригодится! Я вижу, мое колечко все еще у тебя… а как же тетива?

– Вот здесь, – Сигурд коснулся своей шеи. – Но послушай… я знаю, мне не может быть прощения… Я почти уже решил не возвращаться сюда после того, что… ну, что ты знаешь. Мой отец…

Веселье разом погасло в глазах Ранхильд, и она улыбнулась Сигурду тепло и одновременно грустно.

– Ты наконец-то отрастил бороду, но в ней тут и там седые пряди. Должно быть, прошедший год был суров с тобой, если оставил по себе такие следы.

Хальвдан, верно, едва узнает тебя.

Сигурд ощутил, как кровь отхлынула от лица.

– Что ты сказала? – полушепотом, белея, переспросил он.

Ранхильд обернулась на гребень холма, в направлении, откуда она явилась.

– Сейчас сам увидишь, что я сказала, – отвечала она, кивком указывая на всадника на вороном коне, который шагом приближался к ним.

Сигурд не помнил, как шел по склону холма навстречу Хальвдану. Он положил ладонь на холку коня, не зная, что сказать, и во рту у него так пересохло, что, верно, ни одно слово не протиснулось бы в горло. Хальвдан был все тот же – суровый, мрачный, с настороженными глазами. Раненую руку он прятал под плащом, и плечи его подозрительно горбились.

Сигурд вцепился в гриву коня, понимая, что первым должен бы подать голос.

– Можно мне… то есть хочешь ли ты, чтобы я вернулся? – наконец выдавил он.

Плечи Хальвдана слегка обмякли.

– Только если сам ты этого хочешь, – ворчливо ответил он. – Я не стану больше силой удерживать тебя там, где ты не пожелаешь оставаться.

– Микла и Рольф… они ведь так и не сказали мне, что ты жив. Даже не намекнули! Так это твой зов я слышал так часто и никак не мог признать…

А я-то думал, что это Бергтор зовет меня!

– Это я запретил им сказать тебе всю правду, – пояснил Хальвдан. – Я не хотел, чтобы ты вернулся в Хравнборг только потому, что считал своим долгом предстать передо мной. Ты должен был вернуться по собственной воле, а не ради того, чтобы просить прощения.

– Почему же ты с самого начала не сказал мне, кто я такой? – спросил Сигурд. – Если бы ты рассказал все, я бы наверняка поверил.

Хальвдан покачал головой и извлек из-за ворота плоский ключик, привешенный к тонкой цепочке. Он передал ключик Сигурду.

– Вот ключ от шкатулки. Много раз я подумывал, не отдать ли тебе этот ключ, но всякий раз опасался того, что сотворил с твоим разумом Йотулл.