Воин из Киригуа

И все же не спят рабы. Уже который день ждут они наступления ночи, чтобы поговорить о самом важном для них, самом наболевшем. Взволнованным шепотом передают они друг другу рассказ о том, что вблизи Киригуа живет человек, некогда осмелившийся поднять восстание рабов в самом Ти-кале. И еще говорят о том, что он обещает освободить рабов и в Копане. И не только рабов.

— Киригуа недалеко от Копана, — произносит высокий, плечистый раб. — Воин должен прийти сюда.

— Ты прав, Мутупуль, — обращается к высокому рабу лежащий рядом с ним юноша. — Я слышал, что воин из Киригуа силен и ловок, как владыка лесов — ягуар.

Разговор продолжает третий раб:

— Воин из Киригуа выше всех обыкновенных людей. У него такие длинные ноги, что его никто не может догнать… Он бегает так же быстро, как великий бог ветра…

— Лицо у него красивое, как у молодого бога кукурузы, — раздается восторженный голос.

— Да, да, — подхватывает кто-то, — я видел каменного бога на стене того большого храма, что стоит над рекой. Нас водили мимо него на работу. Он очень похож на воина из Киригуа!

— Я тоже видел этот храм, — снова заговорил Мутупуль. — Стены его сложены из больших каменных плит. И не один, наверное, сорвался с высоты, вырезая над входом переплетающихся змей.

— Да, именно там я видел каменного бога ишима. У него совсем молодое и очень доброе лицо. Очень доброе…

В углу сарая лежит старик. Когда-то он был земледельцем. Теперь стал рабом. Он так худ, что, кажется, жизнь едва теплится в нем. Все время молчавший, и он вмешивается в разговор:

— А может, воин из Киригуа и есть наш милостивый бог кукурузы? Только он принял вид человека, чтобы помочь тем, кто всю жизнь выращивал кукурузу. А теперь должен ворочать мертвые и холодные камни. Скорее бы он пришел сюда, добрый воин. Пока я еще жив…

— Я тоже его жду, — шепчет Мутупуль.

Все умолкли. Усталые головы падают на холодный, грязный пол. Рабы засыпают. Тихо плывет над Копаном ночь…

Глава двадцать третья ПИРАМИДЫ КОПАНА

Мы — те, кого вы видите здесь, — мстители за пытки, страдания наших отцов. Вот причина, почему мы негодуем на все зло, что вы свершили по отношению к ним. Поэтому мы положим конец всем вам, мы умертвим вас, и ни один из вас не сможет ускользнуть!

«Пополь-Вух»

На протяжении трех лет Хун-Ахау не удавалось побывать в Копане — в этом великом и страшном городе. Но он не терял надежды пойти туда и отыскать брата Укана. А уже через него познакомиться с людьми, похожими на его погибших друзей. Ведь перед смертью Укан сказал ему: «Хун, если будешь в Копане… подружись с моим братом… говорят, он похож на меня».

Наконец пришел день, когда батаб разрешил Хун-Ахау и Иш-Кусам пойти в Копан, отнести туда на продажу свежую оленину и лечебные травы, которые умела находить Иш-Кусам.

Хун-Ахау с женой вышли из дому под вечер, чтобы успеть попасть на рынок ко времени начала торговли. Дорога шла мимо полей, на которых зеленели ряды кукурузы, потом пряталась в тенистой роще. И снова выбегала в поле, чтобы вновь уйти в густые зеленые заросли.

Когда стемнело, Иш-Кусам пошла медленнее, настороженно оглядываясь по сторонам. Она испуганно вздрагивала и прижималась к мужу, когда у них из-под ног внезапно поднимались разбуженные ими стайки маленьких голубей. Когда же дорога уводила путников в рощу, Иш-Кусам казалось, что за каждым деревом кто-го прячется. Один раз она даже вскрикнула — мимо них бесшумно пролетела сова, птица ночи. Ее появление считалось предзнаменованием какого-то важного события: ведь совы — посланники подземных богов.

Хун-Ахау и Иш-Кусам еще были в пути, когда забрезжил рассвет. Весело подсмеивался Хун над ночными страхами жены, но и она скоро о них позабыла. Вот уже первые лучи солнца заблестели в капельках росы. Роса быстро высыхала. Воздух наполнялся запахом цветов. Время от времени Иш-Кусам останавливалась и срывала маленькие белые лилии или толстые стебли тишсулы*, увенчанные пучком душистых светло-пурпурных цветов. Но вскоре ей пришлось бросить свой букет, чтобы освободить руки: на пути им встретилась поляна, поросшая йаш-пайальче*, травой, очень полезной для заживления старых ран. Ее можно было продать в Копане.

Теперь Иш-Кусам уже не пугалась, а как ребенок радовалась неожиданно вылетавшим из-под кустов пестрым фазанам или маленьким попугаям. Птицы встревоженно кружились на месте, пока путники не проходили мимо. Но долго смотреть на них не было времени. Солнце поднималось все выше, и нужно было торопиться.

Замедлили они шаги только тогда, когда показался вдали, за рекой, акрополь Копана, вознесшийся над окрестной долиной.