Воин любви. История любви и прощения

– Хорошо. Мне не нравятся объятия и поцелуи. От объятий Крейга я вся сжимаюсь. Я занимаюсь какими-то важными делами, а он останавливает меня посреди кухни, хватает и прижимает к себе – слишком сильно и слишком надолго. Я воспринимаю эти действия не как любовь, а как желание контроля. Они вселяют в меня страх. Его объятия слишком уж навязчивы.

– Ну ладно. А что насчет поцелуев? О чем вы думали раньше, когда целовались с Крейгом?

– О чем я думала? Кто сказал, что это важно и приятно? – вот о чем я думала. Кто был тем первым человеком, который воскликнул: «О! У меня идея! Давайте будем засовывать языки в рот друг другу!»? Наверное, этому парню хотелось, чтобы женщина заткнулась, и с ней можно было заняться сексом. В этом для меня весь смысл поцелуев: молчание и подозрительность. Секс – это цель, а поцелуи – это средство. Поцелуи – это ступенька к следующему желанию мужчины. Меня это обижает. – Лиз смотрит на меня, и ее брови снова поднимаются. Я быстро добавляю: – Знаю, знаю. Я – безнадежный романтик.

– Все это происходит в вашей душе, – отмечает Лиз. – А вслух вы об этом говорите? Вы рассказываете Крейгу о своих чувствах и мыслях?

– Конечно же нет. Я просто жду, когда все кончится.

– Ваши чувства и мысли ценны, Гленнон. Вы имеете право на них. Они глубоки, и вы не должны их стыдиться. Но вам нужно поделиться ими с Крейгом или с человеком, который вам близок. Сразу же. В тот же момент. Вы должны доверять своим чувствам и высказывать их. Когда разум говорит одно, а тело – другое, возникает ошибка коммуникации, своеобразное расчленение. Вам нужно воссоединение, Гленнон. Только тогда ваш разум и тело смогут работать вместе. Когда вы сердиты, напуганы или чувствуете, что вас используют, не притворяйтесь другой. Скажите правду всем своим существом, всеми его частями. В ваших чувствах нет ничего плохого, но притворство никому еще не шло на пользу. Брак – это долгий процесс познания друг друга и обретения близости, минута за минутой. А вы все больше отдаляетесь друг от друга и с каждым днем чувствуете себя все более одинокой. – Лиз продолжает: – Крейг тоже упорно над этим работает. Он начинает высказывать свои потребности и чувства словами, а не только телом. Вы воспринимаете секс как нечто мрачное, постыдное, безличностное. Крейг точно так же относится к словам. Вы оба воспринимаете эти аспекты как способ использовать других ради удовлетворения своих потребностей. А вам нужно видеть в них возможность дарить и принимать любовь. Вы оба прошли через темные подвалы, через алкоголь и стыд. Вот почему в вас и сегодня живет этот стыд. Вот почему все кажется вам неправильным и ненужным. Вам обоим нужно многое забыть и многому разучиться. У вас было много секса, но ни один из вас не ощущал истинной близости друг с другом – и вы не были близки ни с кем больше. Вы оба стоите еще в самом начале. У самого подножия горы. – Лиз вздыхает и твердо говорит: – Скажите Крейгу, что он может вас снова обнимать. Оставайтесь в этой точке столько, сколько понадобится. Мы будем двигаться медленно, чтобы вы чувствовали себя в безопасности. Предлагаю вам на этой неделе поработать над объятиями. Я хочу, чтобы, когда Крейг будет вас обнимать, вы доверились себе целиком и полностью. Осознайте свои мысли и чувства в этот момент, а потом честно поделитесь ими с Крейгом.

* * *

На следующий день я стою на газоне возле своего дома и держу собаку на поводке. Напротив останавливается мусоровоз. С него спрыгивает мужчина в спецовке, направляется к мусорным бакам моего соседа и вдруг останавливается и смотрит на меня. Агрессивность его взгляда кажется мне очень интимной и в то же время угрожающей. Я задерживаю дыхание. Я уговариваю себя не делать глупостей. Я в безопасности. Конечно же я в безопасности. Нас разделяет двенадцать футов, и мы смотрим друг на друга. Я приветливо киваю. Он поворачивается к водителю, а потом они хмыкают. Я замираю. Глаза мужчины блестят. Он подносит ко рту большой и указательный пальцы, готовясь громко свистнуть. И снова смотрит прямо на меня. Но его действия не имеют ко мне никакого отношения. Это меня не касается. Я оказалась просто объектом шутки, которой обменялись мужчины. Во мне разгорается ярость. Я вне себя. Я вышла погулять с собакой на свою тихую улицу, а этот мужчина испортил мне все настроение. Я уже готова устроить скандал, но потом говорю себе: «То, что происходит с тобой, нужно выражать словами». Я вспоминаю, что нет смысла думать о том, что я должна чувствовать, а что не должна. Важны мои истинные чувства, и притворяться больше не нужно. А чувствую я страх и гнев. Я чувствую всепоглощающую ярость: женщина должна иметь возможность гулять со своей чертовой собакой, не боясь, что к ней пристанут незнакомые мужчины. Я чувствую, что устала бояться мужчин. И во мне происходит воссоединение – прямо здесь, на газоне перед моим домом. Я пристально смотрю в глаза мужчине, указываю на него свободной рукой и говорю:

– НЕТ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! Не делай этого со мной!