Воин (ЛП)

Горец снова потерся щетиной о ее шею и, склонившись еще ниже, замер и насмешливо шепнул на ухо Кэт:

– И я нахожу очень многое в тебе неотразимым.

– Например?

Глаза шотландца, разглядывающие девушку, насмешливо сверкнули.

– Уши.

Катарина непонимающе наморщила лоб: что такого привлекательного Локлан нашел в этой части тела?

– Уши?

– Да. Они такой изысканной формы.

Горец поцеловал ее в мочку уха, и тепло его дыхания послало вдоль позвоночника сладкую дрожь.

– Так ты любишь меня за мои уши? – спросила Кэт.

Мак-Аллистер улыбнулся:

– В том числе и за это.

– А что еще ты любишь во мне?

Локлан обвел изгиб шеи Катарины указательным пальцем, а после тем же путем проследовали и его губы, прокладывая дорожку из нежных поцелуев, исполненных любви

– Вот это. Я обожаю изгиб твоей шеи. Он очень призывный.

– М-м-м, – выдохнула Катарина, – а еще что-нибудь во мне ты находишь призывным?

Локлан наслаждался ее игривым настроем как никогда раньше. Она пыталась отвлечь его от печальных дум и, помоги ей Господь, это у нее получалось. Горец был покорен ее очарованием и нежностью.

– Да, любимая, кое-что в тебе я особенно люблю.

Кэт удивленно выгнула бровь.

– Неужели?

Она уже представляла, куда рука Локлана скользнет после этих слов.

– Это, – лэрд положил руку на грудь девушки, напротив ее сердца и, глядя ей в глаза, произнес. – Вот самая прекрасная часть тебя, Катарина. Ею ты пленила меня, и плен этот мне в радость.

От неожиданного жеста у Кэт перехватило дыхание, и слезы навернулись на глаза. Потрясенная нежностью воина, она обхватила его лицо ладонями и подарила глубокий поцелуй.

Локлан затрепетал, ощутив ничем не сдерживаемую страсть Катарины. Каким-то образом его возлюбленная помогла утихнуть страданиям по Киранну.

В этот миг он был не Мак-Аллистером, человеком, который безоговорочно служил своей семье, не заботясь о собственном будущем, а всего лишь счастливым парнем, которого любила Катарина – большего он и не желал.

Поцелуй их становился все глубже, и горец скользнул языком в рот Кэт, дразня ее, умоляя об уступчивости, прощении, надежде и об утешении, обрести которое он мог лишь в ее объятиях, в ее постели. Весь мир словно исчез куда-то, остались лишь они вдвоем.

Казалось, влюбленные бесконечно долго целовались и изучали тела друг друга. Локлан до боли жаждал обладать Катариной, погрузиться в ее плоть так глубоко, чтобы утратить ощущение реальности. Но также ему хотелось, смакуя, растянуть этот момент.

И вдруг Кэт прервала поцелуй.

– Что случилось? – встревожился горец.

Катарина обожгла его взглядом, исполненным такой плотской жажды, что у него захватило дух.

– Я хочу ощутить тебя в себе. – Если этого сейчас не произойдет, боюсь, я сгорю от желания до самых углей.

Лэрд улыбнулся этим словам. Это были речи не женщины, соблазняющей главу клана Мак-Аллистеров в надежде заполучить его в мужья, а возлюбленной, которая хочет его, Локлана, как мужчину.

Ничего более чувственного ему еще не приходилось испытывать. С гулко колотящимся сердцем горец распустил шнуровку платья Кэт, снял его с девушки и судорожно вздохнул при виде обнаженной Катарины, лежащей на кровати.

Он сбросил с себя башмаки и штаны, а Кэт в это время скинула рывком свои туфли. Чувствуя, как горит огнем его тело, горец обхватил рукой правую грудь девушки и начал играть с ее вершинкой, пока Катарина не застонала от удовольствия, а затем продолжил ласку, глядя, как любимая извивается в наслаждении от его прикосновений.

Она закрыла глаза и откинула голову на подушку. Не в силах противиться мощному влечению, шотландец склонился над ней и взял в рот ее нежный сосок. Кэт вскрикнула от удовольствия, чувствуя, как его язык быстрыми легкими движениями касается этого чувствительного места. Ее лоно затопило желание. Она испугалась, что может даже умереть, если горец не овладеет ею тут же.

Но Локлан с непреклонным взглядом коснулся лодыжки Катарины, провел рукой вдоль девичьей ноги, проложив путь по внутренней поверхности бедра, и остановился у самого чувствительного местечка, которое больше всего жаждало его касания. Затем горец скользнул пальцем внутрь. Кэт широко раздвинула ноги, облегчая ему доступ.

Мак-Аллистер играл с ней, но Катарине хотелось совсем не этого. Эти ласки приносили лишь временное облегчение ее плотского голода.

Чувствуя, что больше не может ждать, она протянула руку между их телами, чтобы коснуться Локлана и погладила его возбужденное естество. Горец зарычал. Победно засмеявшись, Кэт отбросила руку шотландца и направила его в себя.

От охватившего его исступленного восторга у Мак-Аллистера чуть не вырвалось проклятие. Находиться внутри Катарины было настоящим раем. Ее тело идеально обхватывало его, принимая в себя. Он совершал бедрами толчки, входя и выходя, наслаждаясь каждым моментом единения их тел.

– Представляешь ли ты, что со мной творишь? – прошептал горец на ухо Кэт.

Она игриво куснула его в подбородок.

– Представляю, и даже очень хорошо.

– Да?

– Угу, – подтвердила она с проказливым блеском в глазах. – То же самое, что со мной творишь ты.