Воин (ЛП)

Горец в ответ хранил молчание, ведя мысленный спор сам с собой. Ему было знакомо то бремя, которого страшилась Кэт. И временами оно было угнетающим и неприятным и тяготило его, словно он держал на плечах тяжелую железную дверь. Каждый день эта ответственность так или иначе душила его.

Катарина же напоминала дикого зверька, который скорее отгрызет себе лапу, чем смирится с тем, что попал в капкан.

Принц или король потребует от нее полного послушания, а если она откажется повиноваться, навязанный ей муж может заключить ее в темницу. И, скорее всего, так и сделает – ведь именно подобным образом поступил со своей королевой английский монарх.

Если уж на то пошло́, ее муж может потребовать голову бунтарки.

В лучшем случае ее покорности добьются побоями. Этого он не пожелал бы никому. Даже ей.

– Ладно, – ответил Локлан наконец, – я помогу тебе отыскать твоих дядю и кузена, но сперва я должен съездить в Нормандию, чтобы повидать одного человека и расспросить его о моем брате.

Девушка взглянула на горца с подозрением:

– Клянешься, что это не уловка?

– Никаких уловок. Клянусь в этом душами своих братьев. Я буду защищать тебя и доставлю к Виктору и Бавелу. Что будет потом – твое дело.

В глазах принцессы-беглянки сверкнули воодушевление и счастье, чуть не ослепив воина:

– Я бы расцеловала тебя за это, если бы ты не был таким хамом.

Несмотря на на этот выпад, слова строптивицы позабавили Мак-Аллистера:

– Надеюсь, ты помнишь, что случилось, когда ты оскорбила меня в прошлый раз?

– Да, но ты ведь вернулся за мной.

– Может быть, в следующий раз я этого не сделаю.

– Возможно… – Кэт ударила пятками в бока своего коня и обогнала шотландца.

Находя забавным ее душевный подъем, лэрд наблюдал за девушкой. Она скакала верхом, двигаясь в полной согласованности с движениями лошади, спина ее была идеально прямой. Ее королевское происхождение было трудно не заметить, однако он был настолько туп, что не различил его при первой встрече. Конечно, он тогда был поглощен мыслями о Ювине и тех неприятностях, в которые тот попал вместе с Канмором, когда сбежал с его дочерью.

И все же лэрд должен был распознать в Катарине королевскую кровь.

Сейчас никаких сомнений в ее праве по рождению не было, но чувствовалось в ней и что-то варварское. Эта женщина любила жизнь и даже не пыталась этого скрывать. В то время как других благородных дам крайне заботило, что о них думают другие, Катарина жила, повинуясь лишь порывам души. Если она была счастлива, то смеялась. Если сердилась…

Она кусалась.

Боже помоги тому дураку, который когда-нибудь отдаст свое сердце этой женщине! Никогда не видать ему мира в своем доме. Его жена всегда будет спорить и ссориться с ним, пока муж либо не бросит ее, либо не попадет к ней под каблук.

Покачав головой, Мак-Аллистер догнал Кэт и заставил девушку немного замедлить бег лошади.

– Нам надо беречь силы наших коней, насколько это возможно.

– Может, тогда пойдем пешком?

Это предложение застало его врасплох.

– А ты не возражаешь?

– А что, должна?

– Нет.

Большинство знакомых ему женщин отказались бы от такого предложения. Сельская местность хоть и радовала прекрасными видами, но была довольно пересеченной, и долго шагать по ней было утомительно.

Остановив коня, Локлан соскользнул на землю. Прежде чем он успел приблизиться к Кэт, чтобы помочь ей спешиться, та уже сама оказалась на земле и стояла, поглаживая морду своей лошади, уткнувшейся ей в плечо.

Сверкнув улыбкой в сторону горца, Катарина зашагала по дороге. Мак-Аллистера сбила с толку и очаровала такая резкая перемена в ее поведении.

– А ты в веселом расположении духа, – обратился он к спутнице.

Продолжая идти, та вскинула руки вверх, выгнула спину и воскликнула:

– Я свободна! По крайней мере, еще на один день. И это уже повод для праздника.

Выпрямившись, Кэт взглянула на шотландца:

– А ты никогда не праздновал тот факт, что ты здесь, сейчас, жив-здоров, солнце

освещает твое лицо, а вокруг поют птицы? Что небо над твоей головой такое синее?

Локлан начал сомневаться: нет ли случайно у этой девицы проблем с головой, а

вслух произнес:

– Должен признаться, никогда не обращал на это внимания.

Она нахмурилась:

– Ты не танцуешь, когда слышишь музыку?

– Я лэрд своего клана. Мне не подобает такое поведение. К тому же любая

женщина, выбранная мной в партнерши, немедленно вообразит, что мои намерения куда серьезнее, чем просто пляска.

Катарина остановилась, услышав эти слова, произнесенные бесстрастным голосом. Бедняга страшится настолько простой вещи, как танец!

– Не могу представить себе жизнь без танцев. Это равносильно жизни без смеха, – она задрала голову, чтобы взглянуть на собеседника, и вспомнила их краткое знакомство в Шотландии.

– Ты, небось, еще и не смеешься?

– Только когда на то есть причина.

– То есть, хочешь сказать, веселишься ты редко.

Мак-Аллистер сделал глубокий выдох, словно и спутница, и их разговор крайне его раздражали:

– Если собираешься составить список моих недостатков, можешь не трудиться. Уверяю, я вполне отдаю себе отчет в каждом из них.