Воин огня

Даргуш встал, еще раз похвалил пищу и собрался покинуть комнату, в полном недоумении косясь на жену. Едва мужчины закончили свой разговор, она сразу села возле гратио: вздыхает и обстоятельно, неторопливо, ни на кого не обращая внимания, рассказывает о войне и самой страшной в жизни зиме. Получается, весь вечер ждала возможности выговориться! Хотя прежде ни с кем и никогда о том времени не говорила, ни слова не проронила, только ночами плакала, просыпаясь и плотнее кутаясь в одеяло, словно давно ушедшие холода донимают и в теплом доме. Иной раз Юити не унималась, бежала к Ичивари закрывать окно и укладывать сыну на ноги толстую шкуру…

– Банвас, идем, – вздохнул вождь, не желая мешать разговору. – Я понял, что нужно искать в неразобранных записях. И я намерен доверить дело твоим пажам. Мне пора отдохнуть.

– Мы тихо, – осторожно пообещал Банвас.

– Сына Лауры заберите к себе, – велел вождь. – Тогда весь шум хотя бы сосредоточится в одной комнате. На чердаке станет тихо… Даже если вернутся Ичи, Магур и все магиоры степи с ними, не надо меня будить до рассвета. Попробуйте разобраться сами – Джанори спросите, стариков, кого угодно. Договорились?

Банвас гулко стукнул себя в грудь, несколько раз кивнул, выслушивая с полным вниманием, что именно надо искать и в каких записях, и побежал собирать свою команду. Вождь зевнул, потянулся и по лестнице прошел на второй этаж; прихватил одеяло, поднялся еще по одной лестнице, забрался под самую крышу и лег на жестком полу, у распахнутого окна, вдыхая ночной туман и слушая лес. На душе было темно и горько. Он видел три большие войны – три! Первая погубила родного отца, вторая едва не стоила жизни Магуру, заменившему его. Третья, самая короткая и почти бескровная, сделала Арихада полным хозяином леса… Более поздние расправы над одиночными кораблями лишь укрепили уважение к ранвари и их наставнику.

А теперь, кажется, в тумане беззвучно и незримо ведется четвертая война, и пока махиги ее проигрывают: они даже не знают в лицо врага, свободно разгуливающего по столице. Даргуш прикрыл глаза и приказал себе отдыхать. Вождь не имеет права уставать и разочаровываться. Магур потерял больше, но по-прежнему крепок духом. Двоих сыновей отняла первая война, жену и нерожденного ребенка погубил голод… Учеников изуродовал наставник. Но отец по-прежнему находит силы верить в людей и лес. И делает то, что другим не под силу. Не было бы надежды для Утери, если бы травница выпила тот настой, отказав младенцу в праве родиться и жить. Он, вождь, не углядел, Джанори не мог заметить, – его ноги так слабы, что не позволяют уходить из столицы, – а больше бледная сирота никому и не была нужна…

– Утром туман светлеет, – пробормотал вождь старую поговорку и заснул.

Когда он очнулся, чувствуя себя действительно отдохнувшим и бодрым, туман был чист, как бумага, еще не тронутая пером. Поселок уже гудел и шумел, даже, пожалуй, сильнее обычного. Внизу ревел в голос Банвас, одно это чего-то да стоит. Вождь потянулся, сложил одеяло и начал спускаться, вслушиваясь и кивая.

– Никого не пущу! Вождь сказал: хоть все магиоры, а вас гораздо меньше. Идите и завтракайте, вот мой сказ.

– Но – труп! – Это уже Ичивари, недоумевающий и даже несколько смущенный самоуправством друга, распоряжающегося в его родном доме.

– Он уже точно никуда не спешит! – сделал неоспоримый вывод Банвас, гордясь собой. – Завтрак принесут сюда, садитесь. Всё!

– Если бы я не боялся драк, – вождь заинтересованно дрогнул бровью, вслушиваясь в голос, звучащий гораздо ниже, чем у Банваса, – я бы тебя снес, как хлипкую дверь, и все же прошел к вождю. Но завтрак… Завтрак – это хорошо.

Даргуш спустился по второй лестнице и остановился в коридоре, рассматривая из-за плеча Банваса зал и рассаживающихся за большим столом магиоров. Ичивари стоял, читая какие-то записи. Пажи таскали с кухни еду. В большом зале было на редкость людно: вон и Джанори снова посетил дом вождя, если он вообще покидал его, а не провел ночь у постели Утери. На душе стало чуть легче: войны со степью не будет. Ичивари оглянулся, улыбнулся, рассмотрев за плечом Банваса отца, и начал в своей бестолковой манере, комкая события и оценки, приправляя их скороспелыми выводами, рассказывать о ночном происшествии. Покосился на Джанори и гордо добавил:

– Я уже распорядился сам, воины с собаками проверяют тропы и обходят дворы. Чужаков в столице не должно быть, да и передвижения здешних жителей не вредно выявить: вдруг кто-то ушел вчера и до сих пор не появился дома?

Вождь не стал возражать и отменять приказы, отданные от его имени. Сел к столу, сочтя завтрак удобным поводом к неторопливому, вдумчивому знакомству с магиорами. Он принялся жевать батар, откровенно и в упор рассматривая чудовище, много раз упомянутое сыном еще по весне, то со злостью, то с обожанием. Но даже с тех слов Гимба представлялся менее внушительным.

– Племя хакка протаптывает тропу к победе и несет красный жезл? – уточнил Даргуш.