Воин огня

– Ветер от берега, – отрешенно, без выражения сказала она. – Давно, с прошлой ночи. Далеко ушли, я плохо слышу море, не знакома с ним, край асхи не отзывается родственно. Мало понимаю, мало вижу. След остается, этот след я и позже укажу, вполне надежно, его мир помнит.

Мавиви поникла на плечо Магура и задышала часто, тяжело. Гимба взволновался, добыл воды и передал большую чашку через стол, сведя густые брови и буравя взглядом мелких темных глаз то вождя, то Сагийари. Не дождавшись немедленного их решения, сам заговорил:

– Мы построим корабль, и бледные на том берегу станут еще бледнее, Шеула. Мы их вразумим и вернем Чара. Ты мне-то верь, я сказал, что построим, так оно и будет, даже если все прочие откажутся.

Мавиви фыркнула в плечо деда и кивнула. Обещаниям хакки она верила и видела: даже жена вождя смотрит на него с надеждой и уже без слез на глазах…

– Я подобрал ствол секвойи для корпуса корабля, – решил продолжить рассказ Сагийари. – Старейшина леса упал пять лет назад, лежит в полукилометре от берега, на холме, ствол неплохо просох, и оттуда его, полагаю, посильно стащить в воду. Долбить древесину долго, я опасался, что мы и до зимы не управимся. Насколько ранва Магур ускорит работу, я не рискну заранее угадывать. При должной удаче, если…

– Мы пойдем туда немедленно и начнем теперь же. – Глаза мавиви блеснули упрямством. – У меня два ранвы, и мы справимся быстро. Дедушка…

– Заседлаем Шагари, усадим тебя верхом – и вперед, прихватив с собой все счастье, даруемое пегим, – серьезно кивнул Магур, наблюдая, как Гимба взвешивает в руке мешок с батаром и взглядом оценивает последний окорок.

– Суеверия, – робко улыбнулась мавиви. Но поверила деду, обретая цель на ближайшие дни и надежду – на все последующие. – Счастье нельзя приманить.

– Конечно можно, – строго возразил Джанори. – Счастье пегого коня велико, поскольку мы все радуемся и обретаем уверенность, глядя на него. Так что идите, седлайте и…

– …с белой ноги, – басовито рассмеялся Банвас.

Вождь кивнул и поднялся с табурета, чтобы проводить мавиви. Долго смотрел с крыльца, как седлают коня и как пегий, возмущенно фыркая, шагает прочь по улице Секвойи, нахлестывая себя хвостом и кося глазом по сторонам: давно пора появиться Ичивари, признанному и несравненному хозяину, другу, обладателю несметных запасов лепешек, сладкой свеклы и ласковых слов… Напрасное ожидание.

– Что ты хочешь найти в записях? – негромко уточнил Магур, возникая тенью за спиной.

Вождь без удивления обернулся: он знал за отцом это умение появляться вовсе не там, где ждут, и задавать внезапные вопросы, касающиеся важного. Он, ранва, должен бы уйти вместе с мавиви, но он же – вождь и отец вождя – не может покинуть город, не понимая происходящего и не дав сыну возможности хоть с кем-то разделить свои сомнения и выслушать либо одобрение, либо разумные замечания. Сейчас, конечно, необходимо понять: что есть в записях и надо ли тратить на них время. И как иными способами пролить свет на прошлое серенького, исключительно неприметного Маттио Виччи, вечно вздрагивающего, сутулого старика.

– Кто он, когда пришел к нам, где жил и с кем был знаком, – отозвался Даргуш. – Эти детские записи наивны и на первый взгляд бессмысленны. Но вдруг именно их важно было уничтожить? Дети писали обо всем минувшем, что помнили их деды. И новое добавить не забывали. Велик ли их опыт? Однако же каждый незнакомец – тайна, а всякий бледный подозрителен. Пусть мы вот-вот назовемся единым народом, но прошлое быстро не изжить. Тот, кого мы знали как Маттио, пришел в столицу и был принят, он принес письмо от вождя племени абава. Теперь я пытаюсь с помощью пажей установить: что помнят о нем на прежнем месте? Что известно о неожиданных передвижениях иных бледных и смуглых. Охота, растянувшаяся на всю зиму, переезд из одного селения в другое, несчастные случаи… Я составил довольно длинный список, потому что не желаю дать людям моря возможность жить среди нас и уродовать зеленый мир, его обитателей и его законы. Если бы этот Маттио не проявил себя теперь, пусть и столь страшно, он мог бы похитить Шеулу.

– У меня всего один внук в мужской линии, – нехотя выговорил Магур. – Но ты прав… Тяготы плена следует принимать мужчинам. Бледные сломали бы девочку, выясняя истоки дара мавиви и требуя власти над духами во имя войны.

Даргуш обернулся к отцу, и складки у губ обозначились резче, делая лицо жестким, хищным.

– Я готов поверить в полезность казней, как уже было однажды, если только неизбежность насильственной смерти уберет с нашего берега предателей. Нет ничего страшнее и подлее удара в спину.

Магур немного помолчал, хмурясь и оценивая услышанное. Глянул вслед мавиви: пора догонять… Значит, времени на долгие разговоры нет.