Воин Русского мира

Разгоняя «туарег» до приемлемой для проселка скорости, Травень нет-нет да поглядывал на блестящий серебром пакетик и растрепанную тетрадь. Проклятая ревность мигом изгнала беспокойные мысли вкупе с усталостью. Какие тайны заключены в забытой тетрадке? Если это дневник, то имеет ли он право его читать? А может быть, это всего лишь конспект пресловутой работы по социологии, о которой упоминал Ярик?

Сашка всё ещё терзался, когда «туарег» вынырнул с проселка на шоссе. Щеки его горели. Что если парень уже хватился?.. Что, если там написал о себе и о Вичке?.. Хватит же ума у ученого чудака и такое конспектировать! Что, если там он ВСЁ описал? Что, если девчонка с ним уже БЫЛА? Дело-то молодое — быстро делается, да и немолодое порой тоже. Хочется почитать и страшно… Как побороть себя? Да какая там борьба! Надо читать! Необходимо! А если встретятся места о Вичке, то он их запросто пропустит, не станет и терзаться. Только этого ему не хватало на старости лет!

* * *

Он уничтожил все следы до того, как вкатился на широкий двор Лихоты. В пакетике, обернутом фольгой, обнаружилось именно то, что он ожидал и боялся обнаружить — «зубной порошок» — бежевая субстанция с темными, распадающимися при нажатии вкраплениями, героин. Страшную находку свою Сашка спрятал в тайник под обивкой одной из задних дверей.

Но растрепанная тетрадь-ежедневник оказалась ещё страшнее. От корки до корки исписанный томик пестрел схемами и цифирями GPS-координат. Так Ярик обозначал места обнаружения и уничтожения «зубного порошка». Из записей следовало, что за год жизни в Пустополье он ликвидировал не менее пяти крупных партий наркотиков!

Парень так добросовестно конспектировал истории своих розысков, будто действительно вел расследование. Здесь же содержался поименный список розничных диллеров с адресами жительства и точек распространения. Последняя страница тетрадки содержала GPS-координаты мест захоронения убитых им диллеров. Лихота-младший колол их заточкой, полагая, что использование огнестрельного оружия скорее выдаст его. Но, похоже, в Пустополье судьбой мелких торгашей вовсе никто не интересовался. Мальчишка вел одинокую войну с пустольским наркотрафиком. Он не просто воевал. На страницах дневника он документировал анализ результатов своей борьбы и, казалось, всегда оставался доволен ими. Ни личных переживаний, ни стихов, ни прочей юношеской белиберды дневник не содержал. Лишь дюжина страниц была заполнена цитатами ветхозаветных речений.

Если б не узаконенный хаос местной жизни и не постоянные кровавые стычки между Пастухами и Землекопами — не быть Ярославу живым, и высокое родство не помогло бы. А так, все потери списаны на счет противной стороны.

Травень потратил на изучение случайных трофеев несколько дневных часов. Не было смысла запоминать имена убитых мальчишкой диллеров — всё знакомые фамилии. Некоторых он помнил по школе, иные приходились дальней родней. Тетрадку Травень в конце концов подпалил и развеял пепел. Для себя лишь сохранил зачем-то странички с речениями ветхозаветных мудрецов. Эти листки он упрятал надежно в потайной карман куртки, как какую-нибудь особо ценную реликвию, как неприкасаемый запас пищи, сберегаемый на самый крайний случай. Зачем? Он не задумывался об этом.

Убедившись, что ни одна страница из страшного дневника не уцелела, Травень никак не мог избавиться от навязчивого чувства обреченности. Оно, как изжога, как болезненная отрыжка после нехорошей еды, не давало теперь ему покоя.

Знает ли Сильвестр о кровавых похождениях хозяйского сынка? Как понять его намерения? Где будет безопасней молодым — в горном училище у Стаса Рея или здесь, за иссеченной осколками кирпичной стеной?

* * *

— Что ни день, ты нам кого-нибудь в багажнике привозишь, — вздохнул Киборг.

И когда это они успели перейти на «ты»? Вроде бы в атаку пока вместе не ходили, крови-пороху не нюхали. Впрочем, Водорез-то, похоже, и того и другого нынче наелся вдоволь, до тошноты. Не стал даже прикасаться к трупу товарища, лишь брезгливо приподнял край плюшевого занавеса, глянул, неумело перекрестился, пробормотал устало:

— И этого зарезали. В Пустополье злачные места сделались опасны. Каждую неделю такие вот трупы.

— Какие? — лениво поинтересовался Травень.

— Колотые раны. У пустопольской молодежи почему-то в ходу именно заточки, хотя в этих местах нарезное оружие прикупить — не проблема. Даже наш Ярослав Саввич заточку при себе таскает. Не видел?

Травень равнодушно кивнул. В сумрачном объеме гаража стояла усталая тишина. Лишь где-то в отдалении шелестели голоса. Чей-то надтреснутый голос жалобно упрашивал, стенал, жаловался.

— Есть раненые? — спросил Сашка.

— Нет. Бой был недолгим. Мы научились избегать потерь. А это Середенко опять стонет. Ему нужна доза.

Киборг потер глаза грязными ладонями. Эх, хороший он парень, но почему ж такой дурак?

— Вот и этот был любитель… — продолжил командир Пастухов. — И его тоже… И Середенко туда же отправится, если не одумается. А он не одумается.

— Не понял!..