Воин Русского мира

Но Ярослав не ответил. Он яростно копался в своем рюкзаке. Травень узрел планшет, пару мобильных телефонов, черную коробку самой обычной рации — любопытно, какой же у парня позывной? — вместительную аптечку с большим красным крестом, пару носков, небольшой, обернутый фольгой пакетик. Чего же только нет у парня в запасе! Между делом Травень заметил и потрепанную, густо исписанную тетрадку.

Наконец Ярослав извлек пестрый квадратный платок-бандану и закрыл ею нижнюю часть лица. Видимо, это плохо помогло — он все равно то и дело кашлял, глаза его слезились. Травень просил потерпеть. Складывая вещи обратно в рюкзак, парень уронил на полик «туарега» обернутый фольгой предмет. Заметит или нет?.. Не заметил! Может быть, теперь у Травня появится шанс разгадать один из его секретов? Например, зачем такому вот пареньку таскаться по пустопольским наркопритонам? Неужели всё дело в социологии? Сейчас он спросит, вот только объедет этот ивняк и тогда…

Пришлось поднять все стекла и включить режим внутренней циркуляции. Вонь сделалась невыносимой. По лицу Ярослава ручьем катились слезы. Похоже, не только от запаха…

Наконец они обнаружили источник вони — почерневший БМП прятался в зарослях обгорелого ивняка. Обе гусеницы машины оказались перебиты, земля вокруг неё была тщательно отутюжена гусеницами бронетехники и покрышками тяжелых автомашин. Соваться внутрь БМП не стоило. Погибшие, несомненно, были там, но чем же можно им помочь, если даже камуфляжная краска на броне выгорела, обнажив черный металл?

— Нам надо избавиться от Аксена, — напомнил Травень окончательно затосковавшему Ярославу.

— Вы предлагаете и его поджечь?

— Вряд ли это поможет. Скорее всего, он участвовал в бою, но потом, прежде чем отправиться в клуб, побывал на вашей… нашей базе в доме твоего отца, где все видели его живым.

— Как же быть?

— Не волнуйся. Я сумею объясниться, но пока мне надо всё тут осмотреть.

Травень оставил парня возле «туарега», а сам отправился на осмотр БМП. Результаты полностью соответствовали его ожиданиям. Конечно, Пастухи не удосужились извлечь из БМП трупы погибших, хотя люк легко поддался Сашкиным усилиям. Кто-то спугнул их, или те попросту не пожелали ковыряться в обугленных, отвратительно смердящих останках?

Травень насчитал шесть мертвецов. Всё сходилось со словами Аксена. Те, кто был под броней, погибли. Те, кто оставался на броне, скорее всего, выжили, а это значит — Вичка должна быть среди живых.

Травень двинулся по расширяющейся спирали, удаляясь от сгоревшей БМП. Никаких следов — ни стреляных гильз, ни утерянных вещей — ничего Сашка так и не нашел. И всё время он слышал голос Ярика. Парень тоже выбрался из машины, скукожился рядом с броней, извлек откуда-то растрепанную книжечку и стал читать, монотонно и тщательно выговаривая каждое слово, подобно заправскому пономарю:

— «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится»[12]. И я не стану гордится. Я приучусь к смирению.

Вот те на! Да он, похоже плачет. Травень приостановился, прислушался.

— «…не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, — продолжал Ярослав. — Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит». И я тоже буду верить, несмотря ни на что. Я всё перенесу! Прости меня, Боже, за всех, кого я убил!..

Неужто многих убил? Трудно поверить! Хотя, судя по тому, как хладнокровно дырявил Аксена, ему такое дело вершить не впервой.

— «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится…»

Ярослав умолк, а Травень продолжил свои розыски. По следам выходило: Пастухи воевали тут едва ли не всей своей бригадой. Сворой набросились на одинокий БМП. Вот тебе и бой! Вот тебе и возмездие, Вичка! Эх, страшные же дела творятся в Пустополье!

Лихота-младший снова залопотал, но на этот раз он обращался непосредственно к Травню:

— Дядя Саша! Поедем отсюда, а?.. Скоро ночь. Ей-богу, ещё немного — и эта вонь убьет меня.

— Хорошо! Поехали! — Травень сел на водительское место.

Ярик уже бросил свой растрепанный дневник на сиденье, когда откуда-то слева, из зарослей с противоположной стороны дороги послышались возня и едва различимый писк:

— Помогите!..

— Ты слышал?

— Виктория?! — Глаза Ярослава загорелись. — Я пойду к ней!..

Он схватил рюкзак. Про тетрадку и пакетик начисто забыл, зато проверил, на месте ли заточка. Травень не пошел следом. Он повел машину на проселок и увидел обоих через несколько минут, когда «туарег» уже разогнался на укатанной колее.

Скорее всего, это действительно была она, Виктория. На черной земле рядом с Ярославом слабо ворочалась бесформенная, лохматая груда — человек, одетый в «кикимору». Парень выглядел совершенно счастливым. От обычной сдержанности не осталось и следа. Он махнул Травню рукой: дескать, поезжай да приведи подмогу.