Воин Сумрачных гор

– Я, Даррииллэн Инк-Мон-Каймин, чистокровный потомок аристократического рода дроу Страны Негаснущих Вулканов, заклейменный с младенчества печатью рабства, освобожденный и воспитанный людьми, предпочитающий называться Даррен на людской манер и являющийся преданным воином мудрейшего и справедливейшего Господина Эйлинана Иллиэля, завещаю следующим образом распорядиться моим неправедно нажитым имуществом:

Своей единоутробной сестрице Роллиилане Инк-Мон-Каймин, известной вам под именем Ровена, я хочу подарить маяк на острове Лазоревой Меланхолии с прилегающими землями, простирающимися до границ владений барона Гильцвайгена.

Моя неугомонная сестренка! Я желаю, чтобы окутанный вечным туманом остров стал твоим любимым местом уединенного времяпровождения, напоминающим о том, что и в темных подземельях, и на солнечных высотах, невозможно жить без путеводного света. Пусть несмолкаемые с утра до ночи птичьи крики напоминают тебе о наших буйных ссорах, частенько едва не приводивших к смертоубийству. Пусть соленый ветер, прилетающий из дальних краев, несет тебе приятные мечтания, а старый моряк, смотритель маяка, рассказывает по вечерам увлекательные истории о своих кругосветных плаваниях.

Пусть радуют твой взор угрюмые черные скалы, омываемые беспокойными волнами и перетекающие из бесплодных каменных гряд в зеленые долины, где пасутся черные единороги, живые символы неукротимой стихии. Хочу я, чтобы пейзажи острова вдохновили тебя запечатлеть их в картинах и поэмах.

Я живо представляю, как на закате едешь ты верхом по гладкому пляжу, как ласкает морской бриз твои серебристые волосы, как ты улыбаешься – пока на твои губы редко снисходит благословенная улыбка, мне это не нравится, я хочу, чтобы ты улыбалась чаще.

Если ехать по острову от маяка вдоль берега, вскоре окажешься перед чугунными воротами усадьбы соседа, украшенными медным гербом, на котором дерутся свинья и петух. Запомни, герб обманчив. Барон Гильцвайген приветлив и гостеприимен. За отсутствием многочисленных соседей, он и в твою честь устроит пышный бал. Тебе следует подружиться с его простоватой женой, попроси ее научить тебя вышивать крестиком.

Удаленность от человеческого общества не идет тебе на пользу, Ровена, ожесточает тебя. Не забывай родительских советов. А еще иногда наведывайся на черный рынок рабов, привезенных с нашей родины. Выбери среди них того, кто поможет подарить мне племянника. Вот и весь мой наказ для тебя.

Любимой девушке, чьи ласка и забота скрасят последние дни моего путешествия по свету, я завещаю парадные доспехи своей непутевой кровной матери, выкованные из невесомого металла и украшенные рубинами, и все ее украшения. Моя мать никогда не была воительницей, доспехи ей совершенно ни к чему, разве что для хвастовства. Мы с Ровеной оказались для нее лишними детьми, помехой выгодному второму браку. При нашей единственной встрече, когда я тайно проник в ее замок, мать не узнала меня. Я мог бы убить ее. Признаюсь, мне хотелось это сделать, но я подумал, что потеря семейных драгоценностей ударит по ее самолюбию больнее, чем легкая и непостыдная смерть от клинка.

Любовь моих последних дней, пусть блеск парадных доспехов, ожерелья и диадемы, в которых ты предстанешь перед скорбящими соратниками на моих похоронах, на миг озарит вечный мрак, поглотивший меня на той стороне существования, и принесет радость, еще большую, чем ты дарила мне живому.

Марии Степановне Гречанкиной, великодушной женщине, которую считаю своей настоящей матерью, я поначалу задумал подарить деревенский хутор с шумной фермой, где ее дни начинались бы со сбора куриных яиц и доения коров, а не с проверки анализов и выдачи лекарств пациентам. Идея была привлекательной, но невыполнимой. Я понимал, что мама не выдержит и дня без любимой работы. Ей нравится быть доктором, и самый лучший для нее подарок – поставить на ноги раненого, вернуть к жизни оказавшегося на грани перехода в царство теней. Мама порадовалась бы новому медицинскому оборудованию. Где только мне было его взять? Отправиться в человеческий мир и разорить больницу? Есть ли в этом смысл? О содержании и обеспечении лазарета всем необходимым заботятся наши спонсоры. Чем же я мог вознаградить Марию Степановну за все возможное и невозможное, что она сделала для нас с сестрой? Прости, мама, я так и не решил, что завещать тебе… кроме двадцати тысяч золотых литенов, отлитых в Немейростэне и Маитимэнне. Что на них купить, решишь сама. Не обижусь, если ты потратишь их не на себя. Скажу больше, именно этого я и жду. Жаль, что рано ушел из жизни отец, и ты, наверное, не решишься принести с черного рынка новых малюток, но, думаю, все возможно. Если поступишь так, я буду особенно рад.