Воин Сумрачных гор

Занавес распахнулся. Принцесса в полупрозрачном коротком платьице нежно-розового цвета, под которым переливалось тонкое серебристое белье из кольчуги, замерла на мысочках, вытянув полусогнутые руки к небу. Ее гладкие волосы сдерживала серебряная диадема с рубиновым пауком, и сама девушка в тот момент походила на паучиху, раскинувшую сеть над лагерем наемников и ожидающую первой жертвы.

Музыка изобразила удар сердца. Принцесса паучьим броском скользнула вниз, растянувшись на полу, поймала Алайни за плечи. Юноша оцепенел. Волшебные бирюзовые глаза девушки проникли в его душу. Невероятная, чистая, светлая красота была от него так близко! Осеняя его по-хищному цепким и по-ангельски эфемерным прикосновением, богиня из человеческих преданий, утеха героев, умирающих на поле брани, как будто звала его за собой, в царство негасимого света.

Вдруг свет погас: и на сцене, и в сердце Алайни. Легко вспорхнув, принцесса полетела прочь, но в шаге от кулис остановилась, промчалась туда-сюда в воздушном танце и замерла, устремив взгляд вверх. Маленькие фонарики, обтянутые белой тканью, полетели на сцену, как светлячки. Играя с ними, девушка кружилась, приседала и взлетала до погасшей радужной лампы. В изящном танце она ловила фонарики на лету, не боясь обжечься, ставила их себе на руки, на голову, а затем, пробежав по коленям зрителей первого ряда, подарила фонарик каждому из них. Обратно принцесса шла тем же путем, позволяя себе куда больше вольностей – одного наемника она целовала в лоб, другого гладила по щеке, третьему ласкала грудь.

Дойдя до Алайни, она села ему на колени и проникновенно заглянула в глаза. Ее взгляд был исполнен нежности, доверия и желания чувствовать себя защищенной. Принцесса смотрела на него как на любимого первого рыцаря. Поистине он был недостоин ее подарка. Его имя не воспето в легендах, о нем не рассказывают отцы мальчишкам, как о прославленном герое.

На миг Алайни очутился в почти уже забытой детской мечте, где он в парадных доспехах и красном плаще въезжал на белом единороге под свод каменных ворот великолепного замка, прижимая к сердцу точь-в-точь такую же белокурую красавицу с тонкими чертами лица и леденистыми глазами. Изнывая от счастья, он обнимал девушку не своей расы. Его соплеменницы не живут в замках и не ездят на единорогах.

– Приветствую тебя, Воин Сумрачных Гор, – улыбнулась принцесса.

Ее губы приникли к губам Алайни и почти совершили поцелуй.

Сорвавшись с его колена, эльфийка обняла за шею пропахшего табаком бородача и отпрянула. Ее белокожее личико отразило смесь отвращения с испугом.

Переведя дыхание, она заставила себя перейти к следующему воину – человеку, убившему Рилмана.

Алайни отвел глаза, не желая расставаться с мечтой.

Он вскочил от испуганного визга принцессы. Наемник по имени Шота поймал девушку за талию и тискал ее грудь.

– Отпусти ее! – Алайни оскалился на наглеца.

Шота оставил принцессу в покое, и девушка умчалась за кулисы.

Злобно зашипев на прощание, Алайни ушел в лес.

***

Ниллин

Этой ночью ей не уснуть, была уверена Ниллин. Сидя на кровати в своей комнате, девушка теребила подол ночной рубашки и пугливо посматривала на тарелку брюссельской капусты со сметаной. Она боялась приступать к ужину. Ее и натощак мутило от чужих воспоминаний.

Отвратительные сцены неумолимо всплывали одна за другой, не позволяя ей вынырнуть из омута злодейских впечатлений. Похотливые мыслишки вновь прибывших наемников оказались не худшей стороной дела. Намного сильнее ее потрясли темные секреты, выуженные из их памяти. Снова и снова, с открытыми глазами и с закрытыми, стоя, сидя и лежа, Ниллин видела взорами бессовестных мерзавцев, как один из них задушил жену после пустяковой ссоры, как другой зарубил топором зажиточных соседей и ограбил их дом, как третий затащил в канаву деревенскую девицу и надругался над ней.

Будь ее воля, она приняла бы в королевскую армию двух-трех воинов, а остальных выгнала вон. Так она и сказала Эйлинану, перечислив перед ним и Сергеем, в скудной мимике которого просматривалась странная нетерпеливость, “подвиги” новобранцев. В ответ услышала лишь похвалу за смелость.

Посмотрев на мирно посапывающую, свернувшись калачиком у двери, лисичку, Ниллин широко распахнула окно. Она остро нуждалась в свежем прохладном воздухе. Вернувшись на кровать, девушка взяла с тумбочки тарелку, покатала капусту вилкой, обмазывая ее сметаной.

Шумно хлопая крыльями, в окно влетел большой орел. Ниллин испуганно вскочила. Вилка в ее руке была несерьезным оружием, но вселяла некоторую уверенность. Луша, оскалившись и выгнув спину, издала один из ее любимых душераздирающих воплей, который, наверное, мог напугать кого угодно, только не вторгшегося в спальню ее хозяйки наглеца.

– Добрый вечер, принцесса, – ухмыльнулся голый мужчина. – Вы меня ждали, и я пришел на свидание.

– Шота, я приказываю тебе, оденься и выйди вон, – неровным голосом произнесла эльфийка.

– Вы уже отдали мне приказ языком тела. Завели меня так, что я весь горю.

– Стража, ко мне! – во весь голос закричала Ниллин.