Воин света (СИ)

— Написала, — кивает она и ставит передо мной тарелку с котлетами и… ого запечённым баклажаном.

— Красота какая… Ты где взяла это чудо?

— На рынок заезжала. Попробуй сначала, а то, может и не понравится ещё.

Я пробую.

— М-м-м… обалдеть!

Она улыбается.

— Вкусно, Наташ, обалденно!

— Ну, ешь, на здоровье.

— Ага, — жую я. — Слушай, а две недели ты будешь отрабатывать или тебя попросили не выходить больше?

— Буду. Придётся ходить две недели. Пытка. Все будут смотреть, знать и типа сочувствовать. Противно.

— Наплюй и размажь. Поверь ещё придёт день, когда ты возглавишь эту контору.

— Да не очень-то и надо, — хмурится она и мило морщит носик. — Завтра Мурашке своей позвоню.

— Выведать хочешь будущее своё? Как у гадалки?

— Ну, она же не чужая, — пожимает Наташка плечами.

— Ты думаешь? — поворачиваюсь я к ней. — А по-моему, скорее чужая, чем не чужая.

— Как это? — не понимает она.

— Ну, если следовать твоей логике, я что, должен пропадать днями и ночами в семье Добровых? Рассказывать всё юному мне, предостерегать и жить его жизнью, заодно меняя её и обходя трудности и проблемы… Так?

Наташка молчит.

— Я вообще-то сейчас больше Брагин, чем Добров…

— Думаешь, и она так же?

— Не знаю…

— Слушай, — говорит она после паузы, — а что насчёт венчания? Ты же хотел…

— Я и сейчас хочу, — улыбаюсь я. — А ты? Хочешь?

— Ну… да…

— Значит, так тому и быть. Ещё покреститься надо…

А вот с этим делом вопрос интересный… Но ладно, потом обдумаем.

Проходит неделя, во время которой не происходит никаких тектонических сдвигов, никаких потрясений и непредвиденных ситуаций. Куча мелких хлопот и затишье, возможно, перед бурей, а может и просто затишье. Такое, наверное, тоже бывает.

Я сдаю паспорт, получаю военник, х/б и парадку, кирзовые сапоги и вроде кожаные ботинки, зелёные погоны с гордыми и независимыми буквами «ПВ», фуражку с изумрудной тульёй, красной выпушкой по окружности и тёмно-тёмно-синим околышем. Материалы грубые и фасончик явно не от Юдашкина, чё сказать, но в целом норм.

Я подшиваюсь, натягиваю х/б, ремень затягиваю не слишком, позволяя ему чуточку провиснуть, закладываю аккуратную складочку на пояснице, пилоточка, пуговицы. Бравый зольдат. Хэбэшка, конечно, необмятая, новая, слоновья, но выправку никуда не денешь.

— Ты чёт не по чину шик навёл! — смотрит на меня красномордый прапор. — Ну-ка складку убрал. Чтобы по уставу всё было ясно? Гляди у меня!

Это мой непосредственный начальник старший прапорщик Зданевич, здоровый, как Гулливер в стране лилипутов, мужичина со свирепым лицом и немножечко выпученными глазами. Он командир третьего взвода обеспечения.

У него есть каптёрка, а у меня в ней каморка со шкафчиком и деревянным топчаном, практически шконкой. Если вдруг под ружьё, если завтра в поход, ищите меня здесь, короче. Среди незаконных канистр с ГСМ, солдатских мундиров и свёртков с непонятным добром.

Вообще-то у меня есть нормальная панцирная кроватка в комнате, называемой на морской манер кубриком. Почти все везунчики, служащие здесь, как на подбор, имеют основательную комплекцию, приобретённую на солдатчине дородность и осуществляют, в основном, вспомогательные работы на кухне, а так же транспортные перевозки не самых больших шишек.

— О! — лениво приветствуют они меня. — Салабон! Откуда ты такой взялся?

Благоприятные условия службы даже неуставные отношения окрашивают цветами ленивой необязательности. В кубрике находится пятеро бойцов.

— Ну, здорово, братья, коли не шутите, — усмехаюсь я. — Как служба?

— Узнаешь! — ухмыляется мордатый узбек. — Сегодня за меня дневальным будешь. Прописка, в натуре, слоняра.

Интересно, они тут все по блату оказались либо призывная машина гребёт всех подряд? Вряд ли. В десант, например, по определённым критериям набирают, в некоторые другие рода войск тоже. Так что сюда, думаю, можно попасть только имея правильное происхождение.

— Кутак баши тебе, братишка! — добродушно, со смешком отвечаю я.

Он подскакивает, как ужаленный.

— Чё?! Чё ты сказал?! Сенга амчектык келди!

— Да ладно, я на твоём не говорю. Не парьтесь, пацаны. Смотрите, я же не с пустыми руками. Пришёл познакомиться с вами. Так-то я буду в другом месте кружиться. Не знаю, если пару раз за всю службу придётся здесь приземлиться.

Я кладу на тумбочку у своей кровати дипломат и откидываю скобы замочков.

— Знаю, вы здесь все чуваки кручёные, вас так-то не удивишь ничем, но я вот грев организовал, может, пригодится. Чисто от сердца. Ну, и так, если чего будет надо, говорите. Для своих-то пацанов я в лепёшку расшибусь. Я Егор, короче. Брагин.

Открываю дипломат и презентую дары. Блок «Кэмела», три бутылки нашего фирменного «французского коньяка», сервелат, импортные конфеты, консервы кое-какие, печенье. Это из «Берёзушки».

— Опа-опа-опа! — подскакивает ко мне резкий подвижный блондин с лычками сержанта. — Всем стоять! Всем бояться, нах! Нормальный подгон, братишка!

Он протягивает руку. Я пожимаю.

— Я Вован Борисов, — представляется он. — Если будут неприятности, говори, что со мной, если что. Так-то у нас всё спокойно. На Темирчика не обращай внимания.