Война

Дома напротив горели от попадания снарядов. Справа, где находилась остальная часть нашей роты, все закрывала каменоломня. Я оставил своих людей наверху, а сам снова спустился вниз. В плите кто-то развел огонь и поставил кофейник. Вносили раненых. Во дворе, прислонившись к стене, очень бледный, сидел Леман. Рядом лежал Зандер, глядя в небо. Возле него образовалась лужа крови. Солнце светило ему в глаза. Верно, сильно слепило.

Я пошел звать остальных, чтобы помогли лучше уложить раненых. Спустился снова во двор и вижу — кто-то бежит по дороге.

— Сюда! — крикнул я.

— Ренн! — обрадованно крикнул тот и забежал во двор. Это был Экольд, ординарец лейтенанта. — Господин лейтенант спрашивает, как идут здесь дела. Там на дороге лежат убитые. Это кто?

Я рассказал ему.

— Знаешь, — сказал он, — у нас тоже не больно-то хороши дела. Нашего капитана убило, стреляли в спину из дома. Мы, скажу тебе, здорово обозлились. Только сперва даже подойти к этому дому не могли — такая оттуда шла пальба, — лежали внизу. Но потом сверху спустились, взяли его штурмом и поставили их всех к стенке.

— Скажи-ка, разве они не стреляли, когда ты сюда бежал?

— Да, два-три выстрела. После того как наша артиллерия стала бить по ним, они уже не так часто стреляют!

Он побежал дальше. Мы осторожно подняли Зандера и понесли в кузницу. Он не издал ни звука. Лемана посадили рядом.

Между тем артиллерийский огонь усилился и неумолчно гремел в долине.

Когда мы снова подымались по лестнице, где-то наверху вдруг раздался грохот и треск. Молодая женщина выбежала из комнаты, что-то крича. Мы бросились в угловую. Там пробило потолок, свисала дранка, сыпалась штукатурка. Стекло в окне было разбито, стол засыпан кусками извести и белой пылью.

Вошел Ламм.

— С женщинами там все в порядке. Только умирающая сидит в постели и непременно хочет одеться. Вид у нее — страшно смотреть.

Мы молчали. Грохот артиллерии заглушал все. Я вглядывался в тот берег. Там стоял дым и чад, — то ли от разрывов снарядов, то ли от пожаров — ничего не разберешь.

А нам что здесь делать? Я сел на стул. На душе у меня было скверно.

Мало-помалу я встряхнулся. Надо что-то Предпринять! Я спустился вниз посмотреть на раненых. Леман совсем сник; он тревожно всхрапывал — бледный, с открытым ртом. Зандер все так же неподвижно смотрел в небо.

Он умирает, подумал я и хотел помолиться. Но не мог.

Я вышел во двор и выглянул из-за угла. Там, на дороге, лежали убитые. Может, среди них есть просто раненые? Еще можно бы помочь. Но у меня уже не хватало духу. Слепящее солнце, гром канонады — мученье!

Я снова прокрался наверх и уселся на стул. Ламм стоял у окна и наблюдал. Страшно долог был этот день!

— Оттуда кто-то идет! — вдруг сказал Ламм. — Младший фельдфебель Эрнст с людьми.

Я встал. Да, в самом деле! Не далеко же они ушли! Чудо, что им еще не всыпали!

Я сбежал вниз. Эрнст как раз входил с двумя отделениями во двор.

— Где дом, занятый франтирерами?

Он немного кичился своей образованностью.

Я показал ему.

— Мы займем фабрику! Ведите нас!

Я принес винтовку и топор.

— Господин фельдфебель, не плохо бы гуськом, сперва за следующий дом.

Я забежал за телегу и огородик в узкий проход между скалой и домом. Задний флигель фабрики был примерно в сотне шагов от меня. Я нажал на дверную ручку. Дверь была на запоре. Я поставил винтовку к стене и обухом топора ударил по железному замку. Тут подбежал Эрнст с остальными.

— Осторожно! — крикнул я и замахнулся для второго удара: в узком проходе места было маловато. Я бил обеими руками. Ну и грохот. Дверная ручка отвалилась, загремев о камни.

Я замахнулся для нового удара. В ушах резко отдался звук выстрела. Пуля, должно быть, ударила где-то сзади, близко от меня.

— Чертовы собаки! — выкрикнул Эрнст.

Еще выстрел. И за спиной у меня какой-то шум. Теперь я уже бил слабее.

— Да расщепи ты дверь! — крикнул кто-то.

Я повернул топор. Выстрелы загрохотали чаще. Кто-то пальнул у самой моей головы, так что зазвенело в ушах. Я бил. Топор входил хорошо, но дверь была слишком крепкая. Я расщеплял топором дерево. Трещали выстрелы!

— Туда! — крикнул Эрнст, выбежал из прохода и бросился к фабрике, за ним еще кто-то. Я не обернулся и продолжал лупить в дверь. Стрельба все гуще. Мне казалось, что шпарят шрапнелью.

— Дай-ка сюда! — сказал кто-то у меня за спиной. Я отдал ему топор. Теперь пули сюда не залетали. Эрнста не было видно.

— Вышибать надо! — крикнул подбежавший.

Мы уперлись в дверь, которая уже дала трещину. Дверь с треском распахнулась. Я схватил винтовку и вбежал внутрь. Мужчина и женщина стояли в коридоре, подняв вверх руки и загораживая проход.

— Прочь! — крикнул я, отпихнул локтем мужчину, взбежал по лестнице и распахнул дверь. Двое детей стояли в комнате, их била дрожь. Мне было не до них. Еще кто-то вбежал следом за мной. Я бросился к окну. Вот она — фабрика, но полускрытая за фруктовыми деревьями. Слева за травянистым валом лежали наши и стреляли по фабрике. Верно, там был Эрнст.

— Занять все окна! — крикнул я. — Чертовы деревья!