Война

— Уймите его, — поморщился Хенсон, и вскочившие с колен монахи уволокли потерявшего берега собрата, вглубь своего строя. Оттуда ещё секунд пять, может шесть, доносились его вопли, но потом послышался глухой удар и впавший в пророческий раж брат смолк — очень своевременно подоспевшее братское воздействие прервало его очередной вопль о необходимости открытия Арсенала и раздачи оружия святым дружинникам-смертникам.

— Я вас более не задерживаю, святые отцы, — Император коротко наклонил голову, и представители Церкви молча удалились в своём золотом мареве.

— Эххх… Задал ты мне задачку, — покачал он головой, когда гвардейцы, стоявшие у дверей, закрыли за святошами створки дверей: — Ну зачем ты и с ними поругался, а?

— Я?!

— Ну не я же! Не мог что ли халат по презентабельнее надеть?

Я молча пожал плечами: — Там, у нас, то есть, Святая Церковь не выпячивает свои богатства. Ну, почти не.

— Ага! — Он усмехнулся: — Значит — прижали мы их таки!

— Ну, да.

— Но это — только через почти тысячу лет будет, — Хенсон вздохнул и покачал головой: — Ладно, хоть что-то приятное. И всё же… С тобой-то мне что делать?

— В смысле, Ваше Величество?

— Да не вовремя ты тут. Ещё чужаки эти… Как ты их назвал? Тороиды?

— Таргоиды, Ваше Ве… — договорить мне не удалось — загорелся экран связи и с него на нас уставился брат Ронсон: — Прости меня, брат, — начал он и замолк, ожидая реакции Императора.

— Что случилось?

— Я скорблю, брат мой, — он снова замолк, но в его лице я не уловил ни капли скорби.

— Да что случилось, говори прямо. — В тоне Императора так же полностью отсутствовало какое-либо волнение или тревога.

— Трагическая ошибка, мой Император. Во втором знаке после запятой — виновный уже наказан.

— Выжив… — Хенсон осёкся и бросив на меня короткий взгляд снова повернулся к Ронсону: — Я хотел сказать, что не понимаю. Какая ошибка? Подробнее говори, брат.

— Капитан этого корабля, — он посмотрел куда-то в сторону от экрана: — Да, Анаконды. Капитан, — он посмотрел на меня: — Крепитесь. Мы должны были заснять выход вашего корабля в нашем пространстве.

— Ну да, — что-то неприятно кольнуло мне грудь.

— Для повышения зрелищности мы решили снять выход вашего корабля на фоне огромного взрыва… Тут я грубо прервал его:

— Что с кораблём?

— Мужайтесь, капитан. Для достоверности и придания полной реалистичности картинки мы решили утилизировать фугасное поле на краю этой системы. И тут, — он с сожалением развёл руками:

— Досадная цепь случайностей. Мой навигатор ошибся во втором знаке после запятой и ваш корабль, капитан, вышел из перехода не перед полем, а в нём. И, вторая — роковая случайность. Замкнуло цепь активизации фугасов. Крохотный контактик — его замкнуло и мины активизировались, ну а поскольку вас не внесли в базу свой-чужой — мы же не планировали, что вы приблизитесь к ним… Выражаю вам свои соболезнования, капитан. Ваш экипаж не мучился — всё произошло мгновенно.

— Выжившие есть? — Хенсон был абсолютно спокоен.

— Куда там, брат! — усмехнулся Ронсон: — Три сотни термоядерных фугасов. Мои корабли вышли в точку спустя двадцать секунд и то — сенсоры менять пришлось.

— Ты… — я протянул руку к экрану: — Ты убил их! Сука! Ты…

— Я не собираюсь терпеть оскорбления всякого сброда, брат, — он брезгливо поджал губы и отключился.

— Капитан. — Повернулся ко мне Император: — Выбирайте выражения — он мой брат. Хотя, вы теперь уже и не капитан, а человек без документов, кличка какая-то дурацкая Поп, да и ряса мутная….

— Ты это специально, да? Дюваль! Это ты! Ты их убил, со своим братом, чёрт вас обоих побери!

— Ты оскорбляешь Императора, — подошедший гвардеец положил мне руку на плечо: — Замолчи!

Я дёрнул плечом, сбрасывая её: — Ты дерьмо, Дюваль! Как и весь твой проклятый род, сучий! Гнида! Убийца! Я… — Договорить я не смог, сильные руки зажали мне рот и остаток фразы я промычал в них.

— Что же… — Хенсон заложил руки за спину и подошёл ко мне, с интересом разглядывая моё дёрганье:

— Полагаю, мы слышали достаточно, как вы думаете, господа? — свой вопрос он адресовал к до сей поры молчавшим придворным, которые, получив такое явное разрешение, принялись наперебой высказывать свои мнения — в основном в оскорбительной для меня форме.

— Я вас услышал, господа, — поднятая вверх рука послужила сигналом отбоя — придворные тут же замолкли, продолжая жечь меня ненавидящими взглядами.

— Итак. Что мы имеем. Первое, — он загнул один палец: — Оскорбление монарха, да?

— Да, ваше величество, — тут же отозвался кто-то из толпы: — Виновен!

— Второе. Оскорбление моего венценосного брата, — второй палец последовал за первым.

— Третье. Клевета на нашу Святую Церковь! Потрясание Основ! Покушение на веру! Очень плохо, очень. — осуждающе покачав головой он загнул ещё один палец.

— Четвёртое. Это, конечно — по сравнению с предыдущими преступлениями — мелочь, но всё же. Проникновение в наши пределы без разрешения и без документов.

— И, наконец — пятое. Вторжение на военном корабле. Господа! Но это просто — вторжение, другого термина у меня нет. Может у вас есть? Высказывайтесь, господа придворные.