Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах

Князь Багратион с равным недостатком состояния брошен был случайно в общество молодых людей, в вихрь рассеянности. Живых свойств по природе, пылких наклонностей к страстям, нашел приятелей и сделал с ними тесные связи. Сходство свойств уничтожало неравенство состояния. Расточительность товарищей отдаляла от него всякого рода нужды, и он сделал привычку не покоряться расчетам умеренности. Связи сии облегчили ему пути по службе, но наставшая война, отдаляя его от приятелей, предоставив собственным средствам, препроводила в Италию под знамена Суворова. Война упорная требовала людей отважных и решительных, тяжкая трудами – людей, исполненных доброй воли. Суворов остановил на нем свое внимание, проник в него, отличил, возвысил!

Современники князя Багратиона, исключая одного Милорадовича, не были ему опасными. Сколько ни умеренны были требования Суворова, но ловкий их начальник, провожая их к общей цели, отдалил столкновение частных их выгод. Багратион возвратился из Италии в сиянии славы, в блеске почестей. Неприлично уже было ни возобновить прежние связи, ни допустить прежние вспомоществования: надобно было собственное состояние. Государь избрал ему жену прелестнейшую, состояние огромное, но в сердце жены не вложил он любви к нему, не сообщил ей постоянства! Нет семейного счастия, нет домашнего спокойствия! Уединение – не свойство Багратиона; искать средств в самом себе было уже поздно, рассеянность сделалась потребностию; ее усиливало беспрерывное в службе обращение. С самых молодых лет без наставника, совершенно без состояния, князь Багратион не имел средств получить воспитание. Одаренный от природы счастливыми способностями, остался он без образования и определился в военную службу. Все понятия о военном ремесле извлекал он из опытов, все суждения о нем из происшествий, по мере сходства их между собою, не будучи руководим правилами и наукою и впадая в погрешности; нередко, однако же, мнение его было основательным [7] . Неустрашим в сражении, равнодушен в опасности. Не всегда предприимчив, приступая к делу; решителен в продолжении его. Неутомим в трудах. Блюдет спокойствие подчиненных; в нужде требует полного употребления сил. Отличает достоинство, награждает соответственно. Нередко, однако же, преимущество на стороне тех, у кого сильные связи, могущественное у двора покровительство. Утонченной ловкости пред государем, увлекательно лестного обращения с приближенными к нему. Нравом кроток [8] , несвоеобычлив, щедр до расточительности. Не скор на гнев, всегда готов на примирение [9] . Не помнит зла, вечно помнит благодеяния. Короче сказать, добрые качества князя Багратиона могли встречаться во многих обыкновенных людях, но употреблять их к общей пользе и находить в том собственное наслаждение принадлежит его невыразимому добродушию! Если бы Багратион имел хотя ту же степень образованности, как Барклай де Толли, то едва ли бы сей последний имел место в сравнении с ним».

Историк С. П. Мельгунов по этому поводу совершенно справедливо замечает:

«Как ни бледна характеристика Барклая, сделанная Ермоловым в „Записках“, но и она много говорит, если принять во внимание, что эта характеристика исходит от друга Багратиона, в свою очередь повинного в интригах и известного своей нелюбовью к „немцам“».

Впрочем, оставим мнение генерала Ермолова о Барклае и Багратионе на его совести. В конце концов, каждый человек имеет право на свою собственную оценку происходящего. А пока отметим, что, несмотря на полную непохожесть и нескрываемую враждебность по отношению к Барклаю, при встрече в Смоленске князь Багратион заявил, что весьма охотно будет служить под его начальством.

Можно ли было верить этим словам? Конечно же нет. Как подчеркивает историк А. Г. Тартаковский, «подчинение это было чисто символическим и эфемерным, что обнаружилось буквально через несколько дней».

Карл фон Клаузевиц по этому поводу пишет:

«Армия радовалась такому единению, но, по правде говоря, оно было недолговечным, потому что скоро выявилось различие во взглядах, и на этой почве возникли недоразумения».

А вот биограф Барклая де Толли С. Ю. Нечаев недоумевает:

«Опять недоразумения… И опять самого субъективного свойства… Как будто не было в русских вооруженных силах объективных проблем…»

* * *

25 июля (6 августа) 1812 года состоялся военный совет, на котором присутствовали Барклай де Толли, князь Багратион, начальники их штабов и еще несколько высших офицеров.

Генерал И. Ф. Паскевич, командовавший тогда бригадой в 7-м пехотном корпусе генерала Раевского, рассказывает об этом военном совете следующее: