Война. 1941—1945

«На состоявшемся 28.X 1942 г. в Пинске у полкового командира совещании было решено, что два батальона, а именно 2-й батальон 15 полицейского полка и 2 кавалерийский эскадрон, возьмут на себя наружное оцепление, в то время как 10 рота 15 полицейского полка, 11 рота 11 полицейского полка, без двух взводов, назначаются для прочесывания гетто. 11 рота 11 полицейского полка, кроме 1-го взвода, который был освобожден вечером от прочесывания, была назначена на охрану у сборного пункта, охрану отдельных перевозок к месту казни, которое находилось в 4 км за Пинском, и на оцепление места казни. Для последнего задания в дальнейшем частично использовались кавалеристы. Это мероприятие оправдало себя блестяще, так как при попытке 150 евреев к бегству все были пойманы, хотя некоторым удалось уйти на несколько километров.

Первое прочесывание закончилось в 17.00 без происшествий. В первый день было казнено около 10 тысяч человек. Ночью рота находилась в полной готовности в солдатском клубе. 30.Х 1942 г. гетто было прочесано во второй раз, 31.X — в третий раз, 1.XI — в четвертый раз. В общем к месту сбора было пригнано около 15 тысяч евреев. Больные евреи и дети, оставленные в домах, подвергались казни тут же в гетто. В гетто было казнено около 1200 евреев.

2. XI 1942 г. в 5.00 рота была отпущена из Пинска и отправилась маршем к месту своей стоянки.

Выводы:

1) Производящие прочесывание отряды обязательно должны иметь с собой топоры, секиры и другой инструмент, так как почти все двери были заперты и их приходилось открывать силой.

2) Даже когда незаметно внутренних ходов на чердак, следует все же предположить, что там находятся люди. Чердаки поэтому следует тщательным образом обыскивать снаружи.

3) Даже когда нет подвалов, значительное количество лиц находится в малом пространстве подполья. Такие места следует взламывать снаружи, или направлять туда служебных собак (в Пинске замечательно оправдала себя при этом служебная собака Аста), или забросить туда ручную гранату, после чего евреи немедленно выходят оттуда.

4) Следует твердым предметом ощупывать все вокруг домов, так как бесчисленное множество лиц прячется в хорошо замаскированных ямах.

5) Рекомендуется привлекать малолетних к указанию этих укрытий, обещая им за то жизнь. Этот метод хорошо себя оправдал.

Капитан охранной полиции и командир роты Заур».

Что скажут лжегуманисты, прочитав этот документ? Может быть, они потребуют для капитана Заура почетной гауптвахты и сгущенного молока? Может быть, они предпочтут обсуждать вопрос, кому и когда принадлежал Пинск?

Немцы тщательно обсуждают, как лучше убивать женщин, стариков, детей, больных. Они говорят о людях, как о сусликах или о саранче. Я хочу, чтобы всем «умиротворителям» до конца жизни снился Пинск, убийство пятнадцати тысяч беззащитных. Один ли Пинск? Нет, пусть им снятся сотни городов, где гитлеровцы расстреливали, душили газами и мучили беззащитных.

Пусть слышат все, кто не заткнул себе уши пацифистской ватой, на которой значится «Made in Germany».

Инженер Бася Пикман убежала из города Мозыря. Вот что она рассказывает: «5 сентября 1941 года я увидела немецких солдат. Они шли и стреляли в окна. В тот день было убито много евреев и белорусов. Тело старика Лахмана собаки таскали по улице. Я жила у бабушки Голды Бобровской, ей было семьдесят три года. 9 сентября я пошла на улицу им. Саэта, там жило много евреев. В каждой квартире валялись трупы: старухи, дети, женщина с распоротым животом. Я увидела старика Малкина, он не мог уйти из Мозыря, у него были парализованы ноги, он лежал на полу с раздробленной головой. По переулку Ромашев Ров шел молодой немец. Он нес на штыке годовалого ребенка. Младенец еще слабо кричал, а немец пел. Он был так увлечен, что не заметил меня. Я зашла в несколько домов. Повсюду кровь, трупы. В одном подвале я нашла живых женщин с детьми, они рассказали, что старики прячутся во рвах возле улицы Пушкина. 10 сентября я видела на Ленинской улице, как немцы били прикладами старого шапошника Симоновича. В шесть часов вечера мимо нашего дома по улице Новостроений гнали евреев. У некоторых были лопаты. Впереди шли бородатые сгорбленные старики, за ними мальчики двенадцати — пятнадцати лет. Их подвели к отвесному склону горы, заставили вскарабкаться. Старики срывались, их подталкивали штыками. На горе вырыли ров. Стариков бросали туда живыми. Некоторые пытались выползти. Им обрубали руки. Дом находился в ста метрах от рва. Всю ночь я слышала, как стонали заживо погребенные. На следующий день немцы сгоняли к Припяти женщин и детей, бросали их в реку. Маленьких подымали на штыки. Бабушка Голда не могла идти, ее проткнули штыком. Возле кладбища валялись обрубленные туловища, головы, ноги, руки. С тех пор прошло больше двух лет. Я много испытала — два года я скрывалась от немцев. Но и теперь я не могу спать, я слышу по ночам, как стонут те, в Мозыре».