Война. 1941—1945

Среди развалин немецких городов, опустив шторы в машине, чтобы не увидели его встревоженные немцы, носится по дорогам бесноватый. Он жаждет побед, как умирающий жаждет эликсира. Он не хочет понять, что все позади: и завоевания, и «хайль», и награды в побежденных столицах, и трофеи. Вот трубят немецкие трубачи, бьют в барабаны немецкие барабанщики: «Победа! Гитлер завоевал еще одну страну!» Уж не Россию ли? Может быть, Англию? Или, на худой конец, Месопотамию? Нет, Гитлер овладел Будапештом. Это было куда легче, чем взять Сталинград… Правда, какой-нибудь скептик спросит: «Почему бы немцам завоевывать Венгрию? Ведь венгры сражались вместе с немцами на Дону. Венгры кормили немцев. Немецкий посол чувствовал себя в Будапеште, как дома». Но Гитлер понимает, что 1944 год не похож на 1942-й. Залещики — это не Воронеж. От Залещиков до Венгрии сто километров… А венгры знают, что, вопреки всем сообщениям германского бюро, русские не любят застревать на дорогах. И Гитлеру пришлось «завоевывать» Венгрию. Сейчас он занят «завоеванием» Румынии и Словакии. Может быть, завтра он начнет «завоевывать» Баварию. Может быть, послезавтра мы узнаем, что берлинские гренадеры лихо оккупировали Потсдам.

Где же победа, та, что нужна до зарезу? Мир обхохатывается: Гитлер завоевал Венгрию и потерял Украину.

Мы подходим к тем памятным рубежам — отсюда Гитлер напал на нас. Перед нами плененная, но неукрощенная Польша. Перед нами несчастная, многогрешная Румыния с ее подлыми правителями и обманутым народом. Для Красной Армии нет рубежей. Ее рубежи — это победа, это Берлин, это смирительная рубашка на бешеной немецкой валькирии. Пусть немцы отмечают движения Красной Армии. Мы можем поворачивать на юг, мы можем идти на север. Немцы знают: мы идем на запад, мы идем к ним — в Берлин. У нас есть с ними разговор, и они не уйдут от этого последнего объяснения.

26 марта 1944 г.

Они отомстят за все

Ночью нас окружают тени мертвых. Горе тому, кто забудет! Горе тому, кто простит!

Был яркий летний день. По крутой улице Мозыря шел молодой немец. На его штыке еще кричал годовалый ребенок. Немец шел и пел. На Тракторном в Харькове женщина родила перед казнью. Немцы убили ребенка, который прожил на земле четыре часа. В Пропойске шел на казнь Моисей Исаакович Энтинсон, 97 лет от роду, и за ним шли его правнуки. Немцы сжигали, разрывали на куски детей, убивали без пуль: ударяли головой о дерево. Душили в душегубках. Зарывали живьем. В Киеве, в Бабьем Яру, маленькая девочка крикнула: «Зачем вы мне сыплете песок в глаза!» Земля шевелилась. Земля кричала. В ком есть сердце, не забудьте этого крика. В ком есть сердце, не забудьте рвов и яров. Эти видения мы пронесем через всю нашу жизнь.

Пусть фашисты не ссылаются на законы войны. Они убивали беспомощных, грудных детей, стариков. Два года тому назад, в самые трудные дни, мы говорили: «Детоубийцам не жить!» Тогда захватчики смеялись. Теперь им не до смеха. Рука Немезиды уже стучится в ворота Германии. И теперь мы повторяем: «Детоубийцам не жить!»

Да будет наша ненависть едкой, как соль, и длинной, как жизнь!

Красная Армия идет на запад. Это идет суд. Они еще недавно были на Кавказе, немецкие палачи. Теперь Красная Армия у Карпат. Теперь Германия трепещет перед неминуемым возмездием. Кто привел Красную Армию к Пруту? Сталин и совесть народа.

Евреи были первой добычей фашистов. Евреи были прологом. Расправившись с евреями, немцы начали убивать русских и украинцев, чехов и поляков, французов и греков. Фашисты — это не просто убийцы, это народоубийцы.

Немцы думали, что народы Советского Союза в беде разбредутся. Народы Советского Союза в беде сплотились. Нет больше евреев ни в Киеве, ни в Варшаве, ни в Праге, ни в Амстердаме. Но вот в селе Благодатном тридцать евреев нашли спасение. Рискуя своей жизнью, их спас бухгалтер колхоза Павел Сергеевич Зинченко. Не чернилами — кровью лучших написана клятва дружбы. Я видел в братской могиле тела замученных немцами детей — еврейская девочка и русский мальчик. Эти дети шли на смерть, взяв друг друга за руки, маленькие дети с сердцем большим, как наша земля.

Немцы думали, что евреи — это мишень. Они увидели, что мишень стреляет. Немало мертвых немцев могли бы рассказать о том, как воюют евреи. В сторону цифры! Кровь нельзя взвесить. Дети России, граждане Советской республики, мы идем в бой рука об руку — русские и грузины, украинцы и евреи, армяне и татары. На наших устах один пропуск: Родина.