Война

– Какое послание, что за бред?! – нахмурился Дарк. – Мне лично Крамберг ничего не передавал. Может, тебе что сказал иль тебе, Герхарт?! Что молчите-то?! Когда я Крамберга увидел, он лишь башкой мотал да блеял что-то невнятное, слюной брызжущей изо рта костер чуть не загасил… Не в себе парень был, в общем! А повел я вас к трактиру, чтоб обстановку разведать да вас, дурни пугливые, от страха излечить! У меня с нечестивцами разговор короткий… иль не то я вам говорил?!

– То, то, – выдавил из себя Вальберг, потупив взор. – Но почему тогда послание чернокнижник именно вам, командир, передать хотел?!

– А ты не у меня, ты у Крамберга спроси, когда вернется! – парировал Аламез. – Если, конечно, он сам помнит, что с ним тогда приключилось. Чары колдуны навели, парень не в себе был. Его душа бесовскими видениями томилась… Я не буду держать ответ за то, что ему в бреду привиделось да послышалось! Будь среди нас миссионер Святой Инквизиции, вот бы он, дурни, над вами оборжался бы… бока бы надорвал! Своим грязным, несведущим рылом в дела Небесные лезете! Не верите мне, у благородного рыцаря фон Кервица спросите!

– Да, помнится, вчерась вечером он с вами, командир, очень серьезно повздорил, – ухватился за соломинку сержант. – И кажись, вас в том же обвинял, что и мы щас!

– Когда кажется, крестись! – огрызнулся Аламез. – Нечего гадать, позовите рыцаря да спросите!

– А мы и спросили б, – стоял на своем сержант, – да только благородный рыцарь фон Кервиц час назад бежать изволили… Все остальные новички на месте, а его нетушки.

– Как бежать, куда бежать?! – встревожился Дарк, не ожидавший от рыцаря такого поступка. – Кто прошляпил?!

– Не о том сейчас речь, – вновь взял слова Вальберг. – Командир, мы вас любим и готовы отдать за вас жизни, но не души! То, что случилось этой ночью…

– То были не чары, то был промысел Небес! Даю вам слово рыцаря! – поклялся моррон. – В последнюю ночь мне было видение. История знает много примеров, когда воителям перед битвами были видения…

Вальберг отвернулся, Герхарт потупился, а все остальные хранили молчание. Солдатам хотелось поверить словам командира, но так уж странно устроен человек – правду воспринимать не готов, а из всей лжи верит только в самую худшую…

– Ну, хорошо, – кивнул Аламез, которому в голову вдруг пришла здравая и неимоверно простая мысль, как легко убедить солдат, что они борются за правое дело, а не прислуживают темным силам. – Хотите доказательства моей веры и святости моих помыслов? Извольте, вы их получите!

– Апостол к нам явится иль святой? – презрительно хмыкнул из-за спины моррона Герхарт.

– Нет, все проще, все куда проще… – покачал головой рыцарь, надевая кольчугу. – Вы хотели, чтоб я ушел, я и уйду! Ведь так?

– Ну, так, – одновременно произнесли сержант и еще с полдюжины бойцов.

– Я ухожу, – продолжил Дарк, облачаясь в доспехи шеварийского конвоира. – К ночи вернусь и представлю вам, олухи, доказательства своей невиновности, в которых вы не сможете усомниться.

– А если не представишь? – спросил сержант.

– Тогда не вернусь, – без запинки ответил моррон, подхватив на ходу меч и направляясь к выходу. – И не тревожьтесь! Сомнения ваши мне понятны, и я вас прощаю! Даю слово: после того как докажу свою невиновность, никому башку дурную за оскорбление моей чести не снесу!

Задумка Аламеза была проста: раз Мартин Гентар подвел его со своими фокусами под обвинение в колдовстве, то ему теперь эту кашу расхлебывать. Дарк не сомневался, хитрец-некромант легко развеет страхи до этого момента верных солдат и найдет эффективный способ доказать, что их дело правое, то есть во славу Геркании и на пользу Небесам.

В принципе, ничего трагичного утром не произошло. Разговор был, конечно, далеко не из приятных, но рано иль поздно подозрения в колдовстве должны были оскорбить слух Дитриха фон Херцштайна. Сама же отлучка была Аламезу лишь на руку, ведь в полдень на Соборной площади должна была состояться его встреча с другими морронами. Желание солдат, чтобы командир ушел, лишь облегчило ему задачу и избавило от необходимости искать благовидный предлог. Тревожило Дарка лишь одно – бегство фон Кервица. Оно было непонятно: то ли полномочный агент герканской разведки всерьез обеспокоился бессмертием своей души и решил покинуть компанию заклейменного нечестивцем Дарка, то ли рыцарь знал куда больше, чем моррон изначально полагал, и решил начать в Удбише собственную игру. Какое из предположений ни являлось бы верным, но оно определенно было не на пользу Дитриху фон Херцштайну, только начавшему укреплять свое положение в обществе.

* * *