Война

Права поговорка: «Баба с возу, кобыле легче!» Когда у Дарка пропала нужда заботиться о целом отряде, он сразу почувствовал себя преисполненным сил жеребцом, готовым проскакать сколько угодно миль под седлом или без седока. Находиться одному среди врагов моррону было куда привычней, чем тащить за собой целый отряд хоть и неплохих вояк, но уж слишком богобоязненных. К сожалению, ему придется вскоре вернуться в отряд и завоевать потерянное доверие солдат, ведь без их помощи он вряд ли сумеет добиться намеченной цели. Однако об этом Дарк пока не думал; он наслаждался моментом одиночества с таким же удовольствием, с каким толстощекий чревоугодник жадно пожирает вкуснейшее блюдо, давненько не попадавшее ему на стол.

Выйдя за ржавую ограду напоминавшего зловонное болото кладбища, Аламез первым делом избавился от одежды. Давненько не мытый и поэтому дурно попахивающий одиночка-конвоир, разгуливающий среди бела дня по улицам столицы, мгновенно привлек бы к себе внимание стражи. Отмываться же от запаха пота и накопленных им под одеждой за три недели лесной жизни слоев грязи Дарку крайне не хотелось. В Удбише полно вампиров, причем старейшие из них могли прогуливаться по улицам и днем. Чистюля-моррон мгновенно привлек бы внимание кровососов, а он пока хотел немного побыть инкогнито. Неприятные как человеческому, так и вампирскому обонянию запахи надежным щитом укрывали его от бед, и избавляться от них означало верное самоубийство. Нужно было действовать наоборот, то есть привести внешний вид в соответствие с отталкивающими окружающих запахами: со зловониями, которые обычно источают оборванцы-нищие, спившиеся бедолаги да горемыки-бродяги. Проще всего было прикинуться нищим: нацепил на голое тело хламиду, и все; но моррону показалось выгодней вжиться в образ скитальца-бродяги, даже в солнечную погоду не расстающегося с потертой шляпой и штопаным-перештопаным плащом. В одеянии бедствующего странника он смог бы не только спрятать лицо, натянув шляпу на самые брови, но и повсюду ходить с мечом, надежно скрыв его под складками рваной одежды.

Поэтому, найдя укромное местечко, Дарк полностью разделся, оставив на себе лишь сапоги. С хорошей обувью расставаться не хотелось, тем более когда неизвестно, что сулит наступающий день. Перепачкав довольно чистые голенища в грязи и в куче гниющих помоев, моррон оторвал от пропитанной потом рубахи рукав, затем аккуратно вспорол шов на нем мечом и плотно обмотал получившуюся тряпку вокруг горла. Теперь ни у жителей города, ни у стражников не возникло бы желания обращаться к нему. Раз шея перемотана, дураку понятно, что человек болеет и не может говорить. Эта уловка должна была избавить моррона от необходимости притворяться немым и протяжно мычать в ответ на вопросы прохожих и стражи. Парочку-другую словечек по-шеварийски он знал, но еще был не в силах составить из них даже коротенькое предложение. Что же касается произношения, то у Аламеза оно было что ни на есть герканское.

Совершенно голый, если не считать грязной тряпки на шее, состарившихся лет так на десять сапог и острого меча в руке, благородный рыцарь медленно побрел в глубь трущоб в поисках остальных предметов гардероба испытывающего нужду странника. Несмотря на день (колокола часовен только что отзвонили одиннадцать), жилища бедняков были по большей части пусты. Большинство горемык в этот час слонялось по городу в поисках дармовой выпивки или какого-нибудь заработка. Те же из нищенствующей голытьбы, кто сиживал дома, вели себя очень тихо и носов из-за плотно закрытых дверей не высовывали, как будто чего-то или кого-то боялись.

Головной убор нашелся сразу. Им стал старенький фиолетовый виверийский берет, снятый морроном с забора, где тот сох, судя по запаху, после купания перепившего хозяина в сточной канаве. Для того чтобы раздобыть остальную одежду, Аламезу пришлось тайком посетить один из покосившихся домишек. Обитателей в нем, к счастью, не оказалось, но зато возле колченогой кровати лежали сразу все три недостающих предмета нищенского гардероба: дурно пахнущие штаны с огромными дырами на коленях, залатанный во многих местах разноцветными лоскутами плащ и походная сума из мешковины, наполненная лишь крохотными комочками земли.