Война

Да. Со ставшим слишком сильным сыном идиота брата, который ненавидит их род, все-таки придется что-то решать. Но не сейчас. Сперва надо разобраться с противниками внутри семьи, посмотрел Иван на дядю и его сыновей. Но главная проблема сейчас это Чернозубовы, дери их черти. Людмила снова мутит воду, считая, что в пустующем поместье за ней никто не следит. Давно бы придушил дрянь, но нет. После того как князь убил её отпрыска, Чернозубовы ясно дали понять, что всё. Стоит нам перешагнуть черту ещё хоть на пол мизинца и...

***

— Уф, — вытер я пот со лба и снова махнул лопатой, переваливая землю из окопа. Ячейки для стрельбы, ниши для пулеметчиков, склады для хранения ящиков с патронами, землянки, туалеты, блиндажи... Все это приходилось отстраивать заново и все работали как проклятые. Даже я, хоть меня и хватало ненамного. Часто устаю и отдыхаю, но пусть мои ребята видят, что я здесь. Со мной все хорошо. Я с ними.

С падения нашего дирижабля прошла неделя. Несмотря на всё, в себя я пришел в тот же день, а точнее через час после происшествия. Алиса была в порядке. Михаил получил легкое ранение в руку. В полку же, из безвозвратных потерь было сорок человек. Земля им пухом.

Турки тогда побежали. Тридцать километров драпали и остановились в Кисловодске, в наших же бывших окопах. Тут их ждали свежие силы, и воспрявшей духом армии пришлось остановиться. Вот и копаем новые укрытия под постоянными обстрелами с той стороны. Неудивительно, что османы злы. Число потерь противника ещё уточняется, но оно исчисляется десятками тысяч с их стороны и... к сожалению мы тоже потеряли слишком многих. Неожиданно все произошло. Спонтанно. А от того сумбурно. Без плана. Только вперед.

К потерям можно отнести и наш железный борт, который знатно разворотило, так что сейчас он, как и многая другая техника, пострадавшая в тот день переправлена в тыл, на ремонт. Хорошо хоть во время военных действий весь ремонт проходит за счет казны российской империи. Обещали даже приладить орудия на моего старичка, так что ждем. А пока из гордых покорителей неба мы вынуждены были переобуться в простую пехоту.

— Уф, — вновь утер я пот, посмотрев на солнце над головой, просвечивающее через защищающие нас щиты кудесников. Те хоть и не имели огромной мощи, мои собратья экономили силушку, но в то же время без них было нельзя. С той стороны постоянно били пули. Стрельба была ленивой. И мы, и турки копили силы для нового, решительного наступления. Так что сильного грохота не было. Так, одиночные выстрелы в попытках найти слабое место.

На часах было два часа пополудни. Самое пекло, с силой воткнул я лопату в землю, с удовольствием чувствуя каждую свою натруженную мышцу. Да, слабость в ногах остается, но чувствуя я себя прекрасно, только пропотел. Взяв свой посох, и периодически опираясь на него, я пошел искать ближайший колодец рядом с этим участком окопов и довольно быстро его нашел.

— Вольно, — вытянулись в струнку несколько солдат, что набирали там воду. — Польёте? — Попросил я, сняв китель и футболку.

— Конечно, — несколько оробели мужики, но помогли. — Как у вас со здоровьем, господин, ой, тьфу, полковник?

— Хорошо, ребят. Не волнуйтесь. Помирать я не собираюсь, — улыбнулся я. — Бр-р-р, — аж заскрипели у меня зубы, когда мне на спину вылили ведро холодной воды. — Ещё! — Азартно выкрикнул я и меня вновь облили. — Ух! Йо. Хватит. Хватит. Уф.

Вонять от меня перестало, да и мышцы расслабились, а то руки и торс горели. Хорошо, стряхнул я лишнюю воду, отряхиваясь, как собака, и выпрямился. Свежо.

— Спасибо, — кивнул я солдатам, довольный погожим деньком и самочувствием и пошел по своим делам, пока не одеваясь, а так, давая тёплому солнышку меня высушить. В одной руке посох, а в другой связка одежды. Да. Хорошо.

Не знаю, сколько мы будем сидеть под Кисловодском, но мне в какой-то мере здесь нравилось. Солнце все так же ласково, к постоянной стрельбе над ухом я уже привык, быт сейчас наладим...

— Стоять! — Командным голосом крикнули мне в спину и я остановился, с удивлением посмотрев на того кто мне тут приказывает. — Почему в таком виде, боец? Что за палка в руке? Ты что себе позволяешь, сопляк? — Раскраснелся от гнева незнакомый мне лейтенант, но подойдя ближе, заткнулся.

Не каждый день видишь пацана, покрытого шрамами с ног до головы, да ещё и лет ему... скажем так. Сейчас я выгляжу лет на восемнадцать. Не больше. Даже шрамы не способны скрыть мой возраст, хоть они и накидывают пару лет сверху.

— Э-э-э...

Оглянувшись по сторонам, я понял, что рядом из моих никого. Хотя это наш участок фронта. Я голый по пояс и погоны на кителе не видно. Понятно, почему этот лейтенант передо мной, явно из другого полка, разорался.

— Чего мычишь? Отвечай! Где твой командир? Полк, рота? — Сбавил он голос, с задумчивым видом меня рассматривая.

— Окоп копал, пропотел, вот и снял форму, чтобы умыться. Не серчай, лейтенант, — хмыкнул я.

Он хотел сказать что-то в ответ, но я стал одеваться, и слова застряли у него в горле. Увидел-таки погоны.