Война

Мы, наш полк, честно несли службу, радовались маленьким победам и горевали при провалах. Воевали, обильно проливали кровь и вместе со всеми пытались пробить фронт турков, но у нас ничего не получалось... Новый генерал, Суржик мать его, этот паскуда, вскоре, после череды неудач перестал притворяться добрым дедушкой и стал жестко карать тех, кого он считал виновными в своих поражениях. Дуэли и разборки в армии участились, не проходило и дня, без смертей. Настроения на фронте были ужасные. Люди смотрели друг на друга исподлобья, особенно с большой неприязнью глядели в спины кудесников и я их понимал. Тогда мне было ещё непонятно, что происходит и почему никто не ставит на место Суржика? Понял я это лишь через пару дней.

Тем временем после срочного ремонта вернулся мой дирижабль. Обновленный, украшенный жуткими шрамами сварки после довольно грубого вмешательства в конструкцию, прилепили к нему по бортам полуржавые листы толстого металла и, вгрызшись в переборки, установили там тяжелые зенитные орудия, способные стрелять как вниз, так и по направлению движения. Лишь это вносило в эти черные дни, наступившие для нашей армии — светлое пятно. Все мы устали. В тщетных попытках пробить турецкую оборону мы теряли солдата за солдатом, обстрелы и попытки прорвать фронт не прекращались ни на секунду. Успешные удары врагов, наши удары, круговерть бессмысленной битвы, и беспробудный сон, в который я погружался в свободные минуты отдыха, после многочасовых операции в лазарете вместе с Алисой и другими нашими кудесниками. Мрак и смертельная усталость.

И вот, двадцать седьмого июля, по радио было передано сообщение изменившее всё.

— Внимание, внимание, внимание, — раздалось из всех радиоприемников страны. — С сожалением сообщаем, что Император Российской Империи Василий III пал на поле битвы два дня назад. Все силы семьи Рюриковичей и их ближайших союзников и родичей отправляются на китайский фронт. Их цель — месть за нашего государя. Почтим же его память минутой молчания.

Это сообщение было нам как обухом по голове. Как? Как, черт побери?! Сильнейший, легендарный Император пал? Не верим! Но это было правдой... После сообщения пришедшего по радио все стало ещё горше. Наши до того казавшиеся могучими кудесники во главе с Суржиком показывали себя все хуже и хуже. Удары турок стали проходить чаще, проламывая нашу оборону и лишь ценой сотен жизней отчаянных храбрецов, мы ещё стояли на месте, а не вновь в спешке бежали к Пятигорску. Я, Жук, Алиса, наши лейтенанты и капитаны, мы не знали, что нас ждет завтра. Выглядело все это плохо. Очень плохо.

По моему приказу дирижабль втайне стали готовить к быстрому взлету. Утопленный в землю и спрятанный под маскировочной сеткой позади наших окопов, он срочно проверялся сверху донизу. Силами своих механиков мы исправляли все косяки, что были допущены ремонтниками завода. Загружались припасы, все, что мы могли достать (даже подгнившие овощи). Госпиталь вновь переехал внутрь защищенного толстыми переборками «Семена I». Я ждал худшего. Ощущения надвигающейся угрозы было все сильней. Кудесники были на взводе. Суржик, тварь этакая совсем слетел с катушек и при попустительстве безопасников начал казнить солдат уличенных в трусости без всяких на то причин. Не удержали фронт на своем участке? Нет вам оправдания. Пришлось по вашей вине выбивать турок из окопов? Казнить всю роту.

Это были страшные дни. Мы были в неведении. Нормальной связи все ещё не было. Радио замолчало. Под непрекращающимися ударами турок, которые точно знали, что произошло на китайском фронте, рушились блиндажи, окопы срывались страшнейшими ударами с лица земли вместе с людьми и мы, медленно, но неотвратимо стали отходить. Шаг. Ещё шаг. Все это безумство прекратилось лишь через три дня. Ну, как прекратилось? Скорее все, что произошло можно назвать взрывом гнойного прыща, после которого становится или лучше или хуже.

Была глубокая ночь, и я смог прикорнуть пару часиков под бубнёж своего штаба. Забрался аж на третий ярус койки, укрылся тонким одеялом, не из-за холода, нет, просто так мне было комфортней, и заснул.

Блаженное ничегонеделание продлилось недолго, и отдых мой накрылся медным тазом.

— БАМ! — Грубо выдернули меня из дрёмы.

Земля над нами содрогнулась, грохот, канонада, визги. В блиндаж забегает запыхавшийся, перепуганный вестовой, а я, толком не поспав, спрыгиваю с кровати и натягиваю на ноги берцы. Посох под рукой, автомат рядом. Чтобы не случилось, я готов.

— КОМАНДИР! НУЖНО БЕЖАТЬ! СРОЧНО! — Орал он во всё горло, рыская глазами по сторонам и выискивая меня.

— Отставить панику, — жестко хлестанул солдата по лицу Михаил, вправив тому мозги. — Что произошло? Говори, черт! — Встряхнул он солдата за грудки. — Чего орешь как оглашенный?