Война

— Суровый мужик, — сказал я, лениво отмахиваясь от мошки, в изобилии прилетающей к нам с болота, под которым мы засели и сидим уже вторую неделю.

— Сержант Ковач, — кивнул Жук, что постоянно находился подле меня. — Хороший солдат. Своеобразный, но хороший.

— Вижу, — улыбнулся я.

Сидеть рядом с болотом и ничего не делать было бессмысленно и вредно. Посовещавшись со своими офицерами, я принял решение поднатаскать новеньких, совместив приятное с полезным. Физическая кондиции многих из них была хуже некуда и тренировка по копке рвов, блиндажей, плюс полоса препятствий — это вынужденная мера. Рукопашный бой и стрельба были важней, но какой боец из стокилограммового мужика? Ладно бы у него были сплошь мышцы, так нет, половина веса это пузо или отвисшая жопа. Тьфу.

— Ать-два. Ать-два, — бежал позади строя толстяков сержант Ковач, подгоняя отстающих ударом хлыста из тонкого побега ивы. — Ать-два, зараза! — Выругался сержант, с презрением смотря на упавшего в грязную лужу солдата, явно не собирающегося вставать. — Подъем! — Пнул он его под зад и тот мигом очнулся, прекратив притворяться и начав ворочаться словно свинья. — А ну встал, сало, — выкрутил он ему ухо и погнал дальше, удвоив усилия по приведению солдат в божеский вид.

— Эм-м-м, — промычал я, задумчиво почесав укус мошки на лбу, задаваясь одним вопросом, который тут же и озвучил своему заместителю. — А сержант не перегибает? Как думаешь?

— Нет. Или этот солдат переселит себя, и станет настоящим защитником родины или сдохнет. Больше времени на раскачку у нас нет. И так громят по всем фронтам.

— Эх-х-х-х. Ладно. Хватит отдыхать, — встал я с пригорка на котором мы пристроились, чтобы понаблюдать как идут занятия на этом участке болот. — По машинам, — махнул я рукой солдатам, сопровождающим нас. — Двигаем дальше, ребят.

— Есть!

— Ву-у-у-у, — хотел бы я сказать, что взревели двигатели танков или бронемашин, но нет. Звук был другим, больше похожим на трактор. — Тыр-тыр, пыр, — затроил двигатель и механик-водитель полез смотреть, что там случилось.

— Ну, блин, — простонали солдаты сопровождения, обливаясь потом.

Юг, лето. Жарило как не в себя. Пот тёк рекой. Мошка ещё эта, какие-то кровососущие слепни. Всем хотелось спрятаться от солнца в машине и наслаждаться ветерком из окна.

— Нормально, — исправил наш водитель проблему за пять минут. — Свечи поменять и машина еще послужит. Хороша машинка. Наша, — стёр он пот со лба той же тряпкой, с которой ползал в двигатель став ещё чернее, чем был. Грязь наложилась поверх загара.

Забравшись в УАЗ буханку, которую нам с трудом удалось выбить у командования, чтобы передвигаться вдоль болота, мы поехали инспектировать следующий пост.

Вверх-вниз, яма, пень на дороге, лужа. Дорога представляла собой накатанную трактором колею или что-то вроде того. Асфальта здесь отродясь не было.

— Что там деревенские сказали? Чем пугали? — Спросил меня Михаил, страдальчески сидя на жесткой скамье буханки рядом со мной. — Кикиморы? Ведьмы? Бабайки?

Миша спрашивал меня о визите в одну деревушку неподалеку, которую я посетил без него. Люди оттуда не ушли. Нехай говорят, турок не побьём? Эх.

— Погреба у них полные. А уж если мы отрядим для них сотню солдат в помощь, огород там вспахать, на прополку и другие работы, то они без труда будут продавать нам свежие яйца, молоко и другую снедь.

Его вопрос про кикимор я проигнорировал.

— И надо было тебе ругаться с Зубровым! — Ударил себя кулаком по ноге Жук, показывая, как расстроен. — Вляпались, — прошипел он сквозь зубы.

— Кто же знал, что его новым местом назначения будет полк обеспечения? — Пожал я плечами.

Мы уже почувствовали на себе какого это, когда солдат голодный. Тварь продолжает гадить и даже не попадается. Все делает по-хитрому, выдавая нам подгнившие продукты, а на резонные замечания, что это за дрянь, интенданты, что стоят на выдаче, разводят руками, заучено бормоча, что страна отдаёт своим защитникам последнее и нужно радоваться тому, что есть. Нет. Я допускаю, что проблема с продовольствием реально существует, но как-то это подозрительно.

— Ты так и не ответил, — хмыкнул Жук. — Так пытались деревенские гнать тебя прочь ссаными тряпками или нет?

— Что за чушь ты несешь? — Нахмурился я.

— Скажи еще, что они не насторожились, когда узнали что ты кудесник из родовитых?

— Ну, — призадумался я. — Да. Опаска была. Но ничего более. А что?

— Ты же знаешь, как простой народ в большинстве своем относится к вам?

— И как? — Продолжал я хмуриться.

— Настороженно. Знаешь ли, все эти чудачества, — поиграл она пальцами в воздухе, словно перебирая невидимые струны. — Народ не очень любит всё необычное. Иноковатое.

— Лукавишь, — мотнул я головой в отрицании. — Никогда такого не замечал.

— В больших городах люди попривыкли, а вот в таких, диких местах, — кивнул в окно, — вас, кудесников, побаиваются. Поверь, я знаю.

— А про кикимор, ведьм и другую нечисть, зачем спрашивал?

— Так людская молва. Вы, ходящие по тропе недоступной смертным...