Война

В этом месяце рота понесла, наверное, самые ощутимые потери. С разницей в два дня на «Втором утёсе» погибли Жан и Старый. Жан (Олег Кухаревский) был старшим на «Втором утёсе». Коллектив этого сторожевого поста был самый боевой и дисциплинированный. Их блиндаж можно было фотографировать и показывать как образец. Внутри был идеальный порядок, удобно разложены боеприпасы и личные вещи. Даже не чувствовалось, что ты находишься где-то в поле. Я много раз приходил к ним, чтобы научиться собирать и разбирать «Утёс», АГС. Проходил учебно-боевую стрельбу из РПГ. Многие бойцы нашей роты хотели служить у Жана на позиции. Почему-то его никак не продвигали вверх, хотя его успех как командира был очевиден. Жан погиб 10 августа на том же месте, где 6 августа погиб Старый, склочный и тяжёлый человек, но отличный солдат и диверсант. Несомненно, эти двое были одними из лучших бойцов 5-ой роты.

Обстановка накалялась, и на наш участок командование перебросило ещё два ПМ-120. Теперь у нас было целых три миномёта. Также было переброшено два танка. Выписавшийся из госпиталя неугомонный Нечисть хотел их использовать для обстрела позиции врага, но у танкистов постоянно что-то ломалось. Подозреваю, поломки происходили от банального нежелания воевать.

С тремя миномётами стало веселее, но не без некоторого нюанса: у миномётчиков не было раций, а какая-либо корректировка приходила ко мне на пункт управления. Каждый раз нужно было кому-то бежать наверх и передавать сообщение. От КП до миномёта — приличное расстояние, учитывая, что нужно было выбраться из самого бомбоубежища. В принципе, никакой корректировки просто не было: расчёт кидал 3–5 мин по стационарной цели и всё. Но однажды с одной из позиций в северной части Жабуньков сообщили, что к ним подходит пехота противника. Бойцы на сторожевых постах, конечно, вообще не знали каких-либо ориентиров и просто говорили: «от нас на 12 часов идёт пехота противника». «12 часов» — это север, но для рядового ополченца это сложно, и поэтому «12 часов» означало то, куда он в данный момент смотрит. Мне пригодился опыт общения с клиентами по телефону во времена моего бизнесменства, и сейчас мне удавалось расшифровать путаные донесения. Я добился от того, кто докладывал, что он всё-таки напряг извилину и сообщил приблизительный ориентир, где он наблюдает пехоту, — это было кладбище.

Я попросил Сашу посидеть на рации, хотя сейчас было время его отдыха. Саша пробухтел что-то типа «зачем опять тебе это надо», но всё-таки сел. Крики бойцов из Жабуньков в рацию были всё истеричней. Я схватил «тапик», попросил Сашу быстро подсоединить его к нашему, который держал связь с КП, и побежал наверх. Укры периодически кидали по паре 82-х мин, которые разрывались где-то недалеко. Провода хватило в аккурат до миномётчиков. Сев рядом, вслушиваясь в «выходы» на Песках, я был готов передавать корректировку… Но у миномётчиков была старая карта, поэтому ни построек, ни кладбища там не было. Пиздец! Побежал с их картой вниз и, примерно поняв, где может быть кладбище, я предупредил бойцов на сторожевом посту:

— Оставь самого смелого, пусть смотрит, а остальные пусть ховаются!

Пока миномётчики ворочали миномёт, я думал, что пройдёт целая вечность!

Наконец выстрел!

— Что там?!

— Чуть-чуть левее!

С такой корректировкой куда-то попасть сложно, но противник отошёл.

А может, его и не было.

Кто-то спросит: почему нельзя было протянуть связь к миномётчикам раньше? Ответ один: всем, кто за это должен отвечать, по-хуй! А я сразу как-то и не догадался.

* * *

В те дни казалось, что ещё немного — и начнётся какое-то грандиозное наступление, но было подписано очередное прекращение огня и фронт стих. В дни затишья я попросил у Рикошета мини-отпуск. Погулять на День шахтёра и на 1 сентября проводить сына в школу. Последний раз я провожал его аж в далёком 2011 году.

Сын с дочкой жили у тёщи в прифронтовом городе, который с осени 2014 года периодически обстреливали. Там — как на фронте: каждый раз надо слушать звуки выходов. Это главная проблема: сейчас всё спокойно, люди идут в магазин, стоят на остановке — и тут… Бах! Прилёт. Никогда не знаешь, где тебя подстерегает опасность.

В ДНР занятия в школах начались 1 октября 2014 года. Порошенко сдержал предвыборное обещание, и всю осень и зиму дети провели в подвале. Практически каждый день они спускались туда, как только начинался обстрел. К счастью, никто не пострадал. Дочка испугалась разрыва снаряда рядом с домом и теперь боялась громких звуков.

Слава Богу, на это 1 сентября всё было тихо. Я провёл несколько замечательных дней с детьми и вернулся на службу. Рикошет сказал помочь Вадику на располаге, а потом ехать на КП батальона. На Базе № 5 связистам выделили помещение, но оно было завалено разным хламом. Мечта Вадика сбылась: во взвод взяли ещё кого-то, а он теперь будет сидеть в тылу и что-то паять.

Я же был рад тому, что после того, как помогу Вадику, смогу вечером поехать домой. В процессе работы на располаге меня встретил командир батальона Крым.