Война

«Паскудное место какое, – подумал Артем. – Спереди – камыши, справа – камыши, сзади – лес. В Алхан-Кале уже «чехи». В низине, наверное, тоже. В лесу – этот элеватор чертов. Там собраться, как два пальца облизать, хоть все шестьсот человек спрячь – не найдешь… Опиздюлят нас тут с нашими тремя машинами, как пить дать опиздюлят».

За спиной, словно в подтверждение его слов, послышалось гудение двигателя. Стараясь не шуметь, Артем тихонечко перевернулся на спину и вскинул автомат на звук. Ситников не пошевелился, продолжая все так же разглядывать болото в бинокль.

Движок то замолкал, то ревел на подъемах. Расстояние до него варьировалось вместе с громкостью – то ближе, то дальше. Артем ждал, изредка поглядывая на начштаба, который все так же, не шевелясь, смотрел в бинокль на болото.

«Красуется передо мной, что ли, смелость свою показывает? Или и вправду обезбашенный, как говорят про него в баталь оне, и ему все по барабану – и своя жизнь, и моя, и Вентуса? Есть на войне такая порода людей, которые, как медведи, нюхнув разок человечины, будут убивать до конца. С виду вроде нормальный, а как до дела доходит, про все забывает, лишь бы еще раз окунуться в бойню. Не ест, не спит, никого не ждет, не видит ничего. Только войну. Солдаты из них отличные, а вот командиры – дерьмо. И сам в пекло полезет, и нас за собой потащит, не соразмеряя свой опыт с чужим. Опасные люди. Выживают, а солдат своих кладут. А про них потом в газетах пишут – герой, один из полка остался…»

Из лесу показались пехотные бэтээры, сползли в лощинку, стали разворачиваться на бугорок. Артем расслабился, опустил автомат.

– Товарищ майор, пехота подошла.

Тот наконец оторвался от бинокля, обернулся. Артем попробовал уловить выражение его лица, красивого и породистого, угадать, что он думает об этом болоте, как их дела – хреново или жить можно, но Ситников был непробиваем.

«Зачем мы здесь? – снова подумал Артем. – Суки, неужели нельзя объяснить, что мы тут будем делать? Не солдаты, а пушечное мясо, кинули гнить в болото, и лежи, дохни, ни о чем не спрашивая… Ни разу еще за всю войну задачи по-человечески никто не ставил. Послали – и иди. Твое дело – подыхать и не вякать».

– Доложи комбату: прибыли на место, рассредоточиваемся на позициях, – бросив эту короткую фразу, Ситников взял автомат и, пригнувшись, побежал навстречу бэтээрам. Сбежав с бугорка, выпрямился во весь рост, замахал руками.

Машины остановились. Пехота посыпалась с них гроздьями, разбежалась по ямам и канавкам. Напряженно и страшно по опушке разлетелось «К бою!».

Артем нацепил наушники, стал вызывать «Пионера»:

– «Пионер», «Пионер», я – «Покер», прием!

Долгое время никто не отвечал. Затем в наушниках раздалось: «На приеме». Металлический голос, искаженный расстоянием и болотной влажностью, показался Артему знакомым.

– Саббит, ты?

– Я.

– Ты чего там, уснул, что ли? Попробуй мне только уснуть, задница с ушами, вернусь – наваляю. Передай главному – прибыли на место, рассредоточиваемся на позициях. Как понял меня, прием?

– Понял тебя, понял. Передать главному, прибыли на место, рассредоточиваетесь на позициях, прием.

– Да, и еще, Саббит, узнай там, когда нас сменят, прием.

– Понял тебя. Это сам «Покер» спрашивает, прием?

– Нет, это я спрашиваю. Всё, конец связи.

Артем сдвинул наушники на макушку и полежал немного, ожидая, когда пройдет шипение в ушах.

Вокруг было тихо. Ему вдруг показалось, что он один на этой поляне. Пехота, рассосавшись по кустам и ямкам, пропала в болоте и замерла, не выдавая себя ни единым движением. Мертвые бэтээры, не шевелясь, стояли в низине, от них тоже не исходило ни звука.

От напряженной сжатой тишины ощущение опасности удесятерилось: «чехи» уже здесь, они кругом; сейчас, еще секунду, и начнется: из элеватора, из болота, из камышей – отовсюду полетят трассера, гранаты, воздух разорвет грохотом и взрывами, не успеешь крикнуть, спрятаться…

Артему стало страшно. Сердце застучало сильнее, в висках зашумело. «Суки… Где “чехи”, где мы, где кто? Почему ни хрена не сказали? Зачем нас сюда кинули, что делать-то?» Выматерившись, он взвалил рацию на плечо, поднялся и побежал вслед за Ситниковым к бэтээрам, туда, где должны были быть люди.

Спустившись в лощинку, огляделся. У бэтээров никого не оказалось. Артем подошел к ближайшей машине, постучал прикладом по броне:

– Эй, на бэтээре, где начштаба?

Из пропахшего солярой стального нутра высунулась голова мехвода, завращала белками, светящимися на чернющем, темнее, чем у негра, лице, никогда, наверное, не отмывающемся от грязи, масла и соляры. Блеснули зубы:

– Ушел с нашим взводным позиции выбирать.

– А пехота где?

– Вон, вдоль трубы, по канавке залегла.

– А вы где станете?

– Не знаем, пока здесь сказали.

– А куда он пошел, в какую сторону?

– Да вон, к кустам вроде.

Артем пошел по указанному водителем направлению, поднялся на бугорок, присел, оглянулся. Ситников с пехотным взводным стояли в кустах, осматривались. Артем подошел к ним.