Война Алой и Белой розы. Крах Плантагенетов и воцарение Тюдоров

Завещание Эдуарда IV утеряно, но похоже, что на смертном одре он пытался выработать систему компромиссов, которые помогли бы управлять королевством первое время после воцарения его сына. Он самолично пробовал примирить друг с другом тех людей из своего окружения, кого разделяли многолетние ссоры. Так, он подозвал к постели Гастингса и приказал тому заключить мир с Томасом Греем, маркизом Дорсетом, старшим сыном королевы. Несмотря на то что Дорсет был женат на падчерице Гастингса, между ними «сохранялась смертельная вражда»: они соперничали за земли в центральных графствах и, если верить словам Манчини, за объятия «любовниц, которых они похитили или пытались переманить друг у друга»[410]. Чтобы поддержать баланс власти в условиях, когда его сын оставался под надзором Риверса и Вудвиллов, умирающий король, похоже, назначил своего верного брата Ричарда, герцога Глостера, следующим наследником после юного герцога Йоркского, а следовательно, тот стал самым влиятельным человеком в королевстве и как лорд-протектор заполучил контроль над правительством. Если все действительно было так, то этот расклад в точности повторял распоряжения Генриха V, которые он пытался сделать, находясь при смерти в Венсене около шестидесяти лет назад. Тогда он возложил ответственность за новорожденного Генриха VI на Томаса Бофорта, герцога Эксетера, а Хамфри, герцога Глостера, поставил во главе королевского правительства. Самым логичным вариантом разделения власти было передать управление двором нового короля и контроль над правительством в разные руки. К сожалению, при этом совершенно не были приняты в расчет политические реалии.

Как только стало известно о смерти Эдуарда, члены совета, которые находились в Лондоне, собрались, чтобы обсудить, как должно выглядеть новое правительство. Было предложено два варианта. Во-первых, можно было установить протекторат, и, по мнению Манчини, именно такова была воля покойного короля. Единственным внушавшим доверие кандидатом на роль регента был Ричард, герцог Глостер, самый старший член королевской семьи. В тот момент он находился на севере Англии и командовал военными действиями против Шотландии. Узнав о кончине Эдуарда, Глостер сразу приехал в Йорк на церемонию похорон, где оплакивал потерю брата. Но горе не отвлекло его от политики: несмотря на скорбь, Глостер нашел время написать совету письмо, в котором он заявлял о своих правах регента. В Лондоне его кандидатуру горячо поддерживал барон Гастингс. Делал он это по двум причинам. Во-первых, он настороженно относился к Томасу Грею, маркизу Дорсету, и Вудвиллам, которые питали к нему «крайнюю неприязнь» и с которыми ему пришлось примириться при столь неловких обстоятельствах[411]. После смерти Эдуарда Гастингс потерял пост управляющего королевского двора. Возможно, он также опасался, что при правительстве Вудвиллов его лишат еще и должности командующего в Кале. Но второй и более важной причиной была верность королю. Ни один человек, кроме, возможно, Глостера, не был настолько близок и предан Эдуарду IV, как Гастингс, поэтому отстоять последнюю волю покойного государя было для него делом чести.

Тем не менее ни завещание Эдуарда, ни протесты его друзей ничего не значили. За Гастингса не проголосовали те члены совета, которые «отдали предпочтение семье королевы», и решено было не устанавливать протекторат — Эдуард V должен был немедленно начать править как совершеннолетний король, а созванному совету предстояло помогать ему. Коронацию назначили на 4 мая. Глостер был членом совета, но не имел никакого преимущества перед другими. Это была победа Вудвиллов, и, по утверждению Манчини, торжествующий Дорсет заявлял: «Мы настолько могущественны, что даже без дяди короля (Глостера) можем принимать и проводить решения в жизнь»[412]. 14 апреля в Ладлоу полетели письма, призывающие Риверса и Эдуарда V 1 мая приехать в Лондон в сопровождении небольшого войска, числом не более двух тысяч человек. Тем временем должны были состояться похороны покойного короля.

Церемония производила внушительное впечатление. В день смерти тело Эдуарда с обнаженной грудью было выставлено в Вестминстере и пролежало там двенадцать часов, чтобы его могли увидеть лорды, епископы и старейшины[413]. После этого до похорон прошло еще восемь дней, и только 20 апреля останки повезли в часовню Святого Георгия в Виндзоре, где прошла грандиозная торжественная служба и пели мессы по усопшему. Когда тело короля опустили в землю, его высшие сановники сломали церемониальные жезлы и бросили их на крышку гроба, что означало конец прежнего правления. Сразу же после этого королевские глашатаи громко прокричали: «Le roy est vive!» — «Да здравствует король!» И все внимание обратилось на Эдуарда V.