Война Алой и Белой розы. Крах Плантагенетов и воцарение Тюдоров

После битвы при Нортгемптоне Сесилию с сыновьями выпустили из-под домашнего ареста. Теперь, когда король был в руках Уорика, герцог Йоркский мог без опаски вернуться из Ирландии. Чуть ранее этим же летом такое путешествие было бы слишком рискованным, так как королевская армия контролировала Уэльс, приграничье и северо-запад. Примерно 8 сентября Йорк высадился в Рэд-Бэнке, неподалеку от Честера. Но как только он приехал, стало ясно, что в герцоге что-то изменилось. Пока он отсутствовал, его союзники с оружием в руках добились того, чтобы вернуть себе влияние на короля. Вероятно, они ожидали, что герцог, который оставался их талисманом и номинальным лидером, вновь попробует взять власть в Англии в свои руки на посту лорда-канцлера или протектора. Но оказалось, что Йорк склонялся к иному.

В начале октября Сесилия встретилась с мужем в Абингдоне. Их воссоединение было обставлено с невероятной роскошью. Йорк наказал жене встретить его, восседая на «кресле, покрытом синим бархатом», которое несли четыре пары слуг. Сам он был в бело-голубом одеянии, искусно расшитом феттерлоками, металлическими замкáми в форме буквы D, применявшимися как путы для лошадей. Впервые этот символ использовал прямой предок Генриха VI Джон Гонт, но он также был связан с Эдуардом Норвичским, дядей Ричарда и бывшим герцогом Йоркским, который погиб, сражаясь рядом с Генрихом V в битве при Азенкуре. Это одеяние всем своим видом указывало на принадлежность к династии Плантагенетов[234]. Вместе герцог и герцогиня отправились в Лондон, горны и трубы возвещали об их приближении. Высоко над процессией развевались знамена с гербом Англии, и, чтобы довершить этот великолепный образ, Йорк «приказал нести перед собой его меч»[235]. Герцог во второй раз приехал из Ирландии не для того, чтобы быть канцлером. Он вернулся в Англию как король.

Его товарищи были поражены. Главным принципом йоркистской оппозиции, а точнее, любой оппозиции в правление Генриха VI, было утверждение, что в окружении короля есть враги и изменники. Все, что происходило в Англии после смерти Генриха V, было нацелено на то, чтобы сохранить мощь короны и власть короля на время, пока Генрих был сначала младенцем, затем легко внушаемым подростком и наивным юношей, а потом пускающим слюни безумцем или раздавленным, уставшим от жизни подобием человека, пустой оболочкой, готовой лечь в гроб. Долгие годы это оставалось главным политическим принципом страны. Попытка свергнуть или сменить монарха, который не был злостным тираном (в отличие от Эдуарда II или Ричарда II), казалась чем-то неправильным и даже немыслимым. Ведь, несмотря на все свои недостатки, Генрих VI был полной противоположностью тирана.

Йорк более пятнадцати лет провел в оппозиции и наконец перешел черту. Его союзники в открытую не давали на это добро (хотя, возможно, Уорик догадывался о намерениях герцога), а враги с изумлением наблюдали за происходящим.

Наиболее вероятно, что такие действия Йорка были связаны с его единственным остававшимся в живых врагом — королевой. Эдмунд, герцог Сомерсет, Хамфри, герцог Бекингем, молодой граф Шрусбери и барон Бомонт были мертвы. Джеймс, граф Уилтшир, Джаспер Тюдор, граф Пембрук, и несколько других лордов были живы, но не представляли серьезной угрозы. Главную опасность, очевидно, несла королева Маргарита, которой ее семилетний сын Эдуард, принц Уэльский, давал доступ к реальной королевской власти. Покончить с королевой и маленьким мальчиком не представлялось возможным, но, чем дольше жила Маргарита, тем с каждым днем все сильнее она ненавидела Йорка. Пока ее сын был наследником престола, она, а впоследствии и сам Эдуард стояли на пути амбиций герцога и сама его жизнь была в опасности. Единственное, что мог сделать Йорк, это провозгласить себя королем или — как сделал его двоюродный брат, Генрих V, по условиям договора в Труа в 1420 году — наследником короля. В обоих случаях он лишил бы принца Эдуарда трона и тем самым вывел бы королеву из игры. С точки зрения политики грубой силы подобное решение казалось разумным. Однако на практике оно обернулось катастрофическим просчетом.

Незадолго до встречи с Сесилией в Абингдоне Йорк отказался повиноваться Генриху VI. Меч, который несли перед ним, был ярчайшим символом неповиновения. Но также герцог перестал указывать год правления короля, подписывая документы[236]. Вероятно, Йорк был уверен, что многолетняя поддержка Палаты общин (но отнюдь не всех лордов), представители которой видели в нем человека, способного занять трон, поможет ему взойти на престол под радостные крики и фанфары.