Война Авроры

Аврора поддерживая его за шею медленно опускает на диван. Головой Платон ощущает взявшуюся из ниоткуда подушку, ребра снова отзываются болью на глубокий вздох, когда Аврора закидывает его ноги наверх, и после он, наконец, чувствует облегчение. Мышцы перестает сводить судорога от чрезмерных усилий. Невесомыми холодными прикосновениями Аврора осторожно гладит его лицо и только по запаху мяты, ускользающим сознанием Платон понимает, что это тоже мазь. Потом он проваливается куда-то, потому что боль ушла.

Аврора еще некоторое время остается рядом с ним, дабы убедиться, что Платон выживет и не умрет до утра, а после выносит из своей спальни одеяло и укрывает.

– Ну вот, – тихо шепчет она, снова усаживаясь рядом и смотря на отражение лампочки в оконном стекле, – а если бы не я, где б ты был? Мокнул под дождем, хрипел на скамеечке, плечо вон выбито, нос хотя бы не сломан. И кому ты что доказал? Все вы сильные и независимые, а умирать никому не хочется. Знаешь что самое страшное? Мое благородство ничего не стоит, я просто труслива, – тут она оборачивается к Платону и, взяв край одеяла, смахивает испарину с его лба и висков. – Но с тобой все будет в порядке. Я помогу тебе. Нужно делать добрые вещи, Платон. Тогда есть хоть какой-то смысл выживать. Может если мы начнем помогать друг другу, война и закончится.

Аврора замолкает и в тишине слушает его тяжелое дыхание. Она думает о брате, которого раньше так же выхаживала после тяжелых и неудачных боев и поджимает губы, старательно не позволяя себе слез. Нельзя. Брат сказал ей быть сильной, а быть сильной значит перестать жалеть себя.

Рывком поднимаясь на ноги, Аврора, уходит в ванную. Там смывает кровь с ладоней, шеи и правой щеки, Платон мотал головой, пока она волокла его в корпус, расчесывает влажные после дождя волосы и готовится ко сну. Перед тем как уйти к себе, Аврора еще раз проверяет Платона, она боится что у него есть внутренние травмы, которые невидны и за ночь его состояние ухудшится на столько, что ничего уже нельзя будет исправить.

Ночь проходит быстро. Пару раз Аврора просыпается, чтобы сменить холодный компресс на лице Платона, но в целом все выглядит неплохо. Он не мечется в бреду, не стонет в полусне. Утром она с трудом поднимается вовремя из-за ночных хождений, едва успевает собраться, прежде чем раздастся сигнал к подъему, и выскочить из квартиры. Напоследок перед уходом она проверяет Платона на диване, долго пытается определить есть ли у него жар, положив ладонь на горячий лоб. На всякий случай оставляет ему стакан воды рядом с диваном и сбегает из квартиры буквально за секунду до звонка.

Она высиживает пару занятий и отпрашивается в туалет, чтобы забежать к себе, пока большая часть учеников в классах. Аврора торопливо проходит по коридорам, заскакивает в санчасть, выпрашивает таблетку, сославшись на женские недомогания, и почти влетает в квартирку.

Платон сидит на полу возле дивана, явно упав, когда пытался встать. Его голова запрокинута и лежит на мягкой подушке. На лбу пот.

– Не умирай, я тебя спасу! – весело говорит Аврора, хорохорясь для вида, и пробегает к себе в комнату, подхватывая на ходу пустой стакан.

Платон морщится от ее звонкого, громкого голоса, как от зубной боли. Она копошится у себя в спальне, что-то ищет, забегает в ванную, перескакивает разбросанные вещи, будто резиновый мячик, легко отталкиваясь от пола, и сует ему в лицо руку с таблеткой на ладони, в другой она держит стакан уже с водой.

– Что это? – хрипло выдыхает он.

– Обезболивающее, – все так же весело говорит Аврора. Ее дыхание немного сбито, из-за этого она будто сглатывает некоторые буквы.

– Откуда? – Платон берет у нее таблетку и закидывает в рот. Аврора подносит стакан к его губам и, мягко поддерживая голову, помогает выпить. Он терпеливо позволяет. Она может оценить, насколько сложно ему принимать помощь.

– Я же девочка, мне иногда выдают.

– Фу, – кривится Платон и выворачивается из-под ее рук.

– Ты сам спросил, – Она кладет на диван небольшую шкатулку и достает из собственной аптечки вату и маленький флакон перекиси водорода. Все свои запасы она раздобыла пока еще здесь был брат. Привычным движением она переворачивает бутылек, чтобы намочить клочок ватки. – Давай-ка обратно на диван или, может, ляжешь на кровать, если сможешь добраться?

– Подожди, пока таблетка подействует, – хрипло просит он.

– У меня нет времени, Платон, – теряя всю веселость, Аврора склоняется к нему и осторожно обрабатывает рассечение на носу, легко прикасаясь ватой с антисептиком. – Скоро звонок, мне нужно уйти заранее.

Платон молчит, он не просит ее задержаться и пропустить урок. Немыслимое дело признаться в собственной слабости, а покуда она сама считает, что должна о нем заботиться, его эго спокойно. Платон закрывает глаза, потому что лицо Авроры слишком близко к его лицу. От нее веет прохладой и свежестью, сам себя Платон ощущает как из помойной ямы. Вчерашняя кровь все еще отдает привкусом во рту, грязная одежда пахнет мокрой псиной и чем-то еще, таким же вонючим и въедливым.