Война без людей

— Человек никогда не знает всех вопросов, которые должен задать, Маш, — продолжая улыбаться, неспешно говорю я, — Но тут тебе повезло, ты угадала, хотя подслушивать нехорошо. Настоящее зло — именно я. Либо я загоню человечество под правление машины, компьютера, либо я его уничтожу. Мне плевать на Валиаччи, плевать на Союз… да на всё. Вас — остановить можно. Меня — нельзя. Вы так заигрались с Предиктором, наивно думая, что он является послушной собачкой в руках моего дорогого правительства, так восторженно думали, что ваша небольшая конторка несет свет истины человечеству, которое коварные коммунисты ограбили и оставили позади, что совсем забыли о том, что неогены могут иметь своё мнение. Своё виденье будущего. Свои планы на этот мир. Прогност никогда не была игрушкой Советов, она была моей!!

Последнее я, оскалясь в злорадной гримасе, кричу в лицо оторопевшей девушке.

— Нельзя сломать то, что не зависит от определенных точек в пространстве и времени. Тенденцию, инерцию, текущий процесс, получивший явление массовости. Можно разрушить башню, но нельзя удержать лавину. Я, тот, кого вы зовёте Симулянтом, знаю позиции, на которых лавину можно отвернуть в полезное или безопасное русло. И пока я их знаю…

Она не выдерживает. Может быть, моего взгляда, может, безумной улыбки, может быть то, что сделали с её сознанием, начинает сбоить, от чего моя экспатия работает на этой сельской простушке, но Машка вылетает из камеры с диким полузадушенным воплем:

— Я убью тебя!!

Хорошая девочка, думаю я, взрываясь туманом, моментально заполняющим всю камеру, а затем, тут же, собираясь назад в человека. Сейчас посмотрим, что будет.

Думаете, уважаемая публика, у меня есть план? Нетю! Насчет разных там армагеддонов вопрос иного порядка, он отдан на откуп другим личностям, но на данный момент Витя Изотов железно уверен в том, что является очень плохим бякой, а переубедить его некому. Так что всё, что он говорил, было использовано в его пользу, и являлось неопровержимой правдой! Что? Хитрый план, рассчитанный Палатенцом? Пф, вы шутите? Тут Антипрогност бесится. Нет никакого плана, честно. Есть лишь простая логика, говорящая две, в принципе, крайне очевидные вещи. Первое — если нельзя выйти, то кто-то должен тебя выпустить. Логично? Второе — любые резервуары, например, с огнеметным топливом, находящиеся за абсолютным барьером, не могут быть бесконечны!

Конечно же, меня пытаются сжечь, активировав все форсунки в камере. Спрятанные в стенах насосы натужно и бессильно гудят, пытаясь преодолеть пробки из слизи, которые я только что навтыкал в каждую дырку, а затем, быстро всё сообразившая неосапиантка включает страховочный продув. На это я отвечаю превращением и затыканием всех дырок собственными «щупальцами», дополнив действие ликующим воплем «Машка — дура!». И сотонинским смехом.

На этом, в принципе, история и должна была бы закончиться, так как любой человек в собственном рассудке банально бы… оставил меня в камере. Это, в принципе, полностью укладывалось в мои планы, так как позволило бы неспешно закачать слизь в каждую из опасных огненосных трубок, разорвав их изнутри давлением. Я этим, кстати, прямо сейчас и занимался. Ну а почему бы и нет? Получить в свое распоряжение комнату, где сухо и комфортно, сидеть в ней, гыгыкая и играя у всех на нервах, разве не классно? Конечно, был риск, что приведут того пламенного мужика и он снова сделает мне больно и печально, но тут я уже подготовил один маленький сюрприз, практически смертельный на близком расстоянии.

Однако, Маша оказалась совсем Машей, поэтому пришла убивать меня лично.

…почти. То есть — я опять угадал. Черт!

— Let me out, bitch!! — с этим истеричным возгласом в камеру ко мне был всунут седой тощий мужик, поверх которого злобная неогенка выдула толстенную струю огня, видимо, для моего отпугивания. Впихнув жертву, оказавшуюся тем самым типом, который меня чуть не сжег, Машка тут же захлопнула дверь.

Ошалело оглянувшись, худой старик в пижаме заметил меня и тут же задёргался, окутываясь пламенем. Правда, полыхнуть им на всю комнату он не полыхнул, а вместо этого упал на колени и ткнулся мордой в пол, стеная и держась за поясницу. Смотрел он при этом на меня с ярко выраженным ужасом на ушибленном лице. Я с не меньшим, но без лица, пялился на него. Хорошо хоть сейчас уже была стрессовая ситуация, а значит — соображёметр Вити был на коне!

— Эй, мужик! — заорал я тревожно, забившись в верхний угол камеры, — Я не хочу тебя убивать! Слышь, я тут вообще просто сижу! Взаперти!

Вопли мне совершенно не мешали тянуть к огненному мужику свои щупалы, умело ведя ими по углам камеры, а еще я готовился плюнуть в него максимально большим куском слизи, но этого не понадобилось. Вспыхнувший ацетиленовой свечкой пожилой неосапиант, лежащий жопой в зенит, погорел-погорел так несколько секунд, а затем спросил на русском:

— Что значит «сидишь»?

— Ну, вы меня в плен взяли! — нервно протараторил я, — Вот и сижу! А эта коза безумная решила с чего-то меня с помощью тебя убить! Не видишь, что ли?!