Война без людей

— Он же ничего не может? — удивился я, — Ну голова горит, и всё.

— Вот поэтому мы с тобой отбойщики, а Нина умница, — поведала мне бывшая начальница, — Витя, Васе не нужно есть, пить и дышать. При этом у него совершенно здоровое, невероятно быстро восстанавливающиеся тело. Он ничего не может, да, но при этом производит энергию и материю из ниоткуда. Его связь с этой херней в Дремучем максимально сильная.

Диспозицию я понял. Витя плохой, Витя дурак, Витя подёргал народ за яйцы в надежде на справедливость. Народ решил, что это ему никуда не упало и вообще товарищ Изотов в паре с Прогностом слишком опасны, поэтому давайте закругляться. Тем более, что дела в нашем любимом СССР просто ваще атас как хорошо. Ну, что неогены сдохнут, так это неплохо, их всего полсотни тысяч на весь мир, да и как только они отбросят коньки (если вообще отбросят), наличная сила и ресурсы государств актуализируются еще больше. Простые советские неогены («ксюхи») такого расклада не поняли всем сердцем и пошли дружить в десны с Валиаччи, который хоть что-то обещает. А почему так? А потому что шахты межконтинентальных ракет на обнуление этих самых Зон — находятся под ограничителями. Туда не доберешься.

В общем хаос, развод и девичья фамилия.

С Окалиной-старшей получилось всё еще интереснее. Ей, как оказалось, отдали прямой приказ на устранение всей моей группы, захват проекта «Данко» и передачу её из рук в руки той самой Машке, которая в тот момент прыгала в краденном самолете по моим следам. Товарищ майор на приказ приложила руку к козырьку, спросила разрешения исполнять, а затем ушла, печатая шаг. Вскоре после этого из Стакомска стартовал какой-то современный стелс-самолёт, упорхнув в неизвестном направлении. На борту должны были быть «когти» вместе с Окалиной, но их не было, а была Палатенцо.

Вжух!..и Прогноста нет.

Сама же Ржа скрыться не могла банально из-за своих людей. У «когтей» семьи, дети, жизнь. Попробуй она раствориться посреди нигде, вышли бы на них, начали бы потрошить. А так, засадив майора в клетку и добившись от неё чистосердечного признания, что остальные стакомовские чистильщики ни при чем, люди не нашли ничего лучшего, чем держать её в КАПНИМ-е, морить голодом и пытаться допрашивать. Очень аккуратно, потому что товарищ Прогност, сильно обиженный за маму — может плюнуть в кашу кому угодно. Насрать тоже. Ну… метафорически. Юленька у нас безотходная. И не жрёт. Идеальная женщина.

Пока в высших и прочих кулуарах власти стоял сумбур и вечное русское «Кто виноват? Что делать?», самолёт с Юлькой появляется там, где совсем не надо, забирает оттуда шестерых наших призраков, а затем вновь скрывается в неизвестном направлении. Финита ля комедия. Валиаччи в истерике угрожает всем, чем можно и нельзя, в Кремле и прочих местах обитания высоких умов стоит полный бардак и плач вавилонский.

— Чтобы ты понимал масштабы каши, которую заварил, Изотов, намекну — пока меня держали в Стакомске, причем, в моем же институте, его пытались взять штурмом пять раз, причем каждый раз силовики, подчиняющие разным новообразованным фракциям. Кому-то я была нужна как рычаг влияния на тебя, кому-то — на Юльку, кто-то просто хотел меня убрать. В бункере, откуда ты меня вытащил, рулила фракция «терпил», решивших буквально лечь под Валиаччи. Важно то, что всё держится на одном тоненьком волоске — этом долбанном итальянце, разыскивающем Васю. Всё остальное у него готово.

— То есть — что хотят те, у кого пальцы на кнопках запуска? — решил прояснить я для себя важный момент.

— Они хотят рукотворную Зону, Витя. Новую. Одну. Только для нас. Может быть, немножко для КНР. Понимаешь, общеполитическая обстановка для нас и так сейчас хуже некуда, поэтому такой финт, при имеющихся сдерживающих факторах, может пройти. Не говоря уже о твоей машине. Товарищи с КНР поделились документацией и первичными наработками, теориями там, понимаешь, взглядами в будущее — и теперь все в Кремле жидко срут при упоминании твоего имени. С точки зрения нормального патриота — ты просто подарил весь мир Китаю. Не скажешь, кстати, почему?

— Дураки, потому что, — безразлично фыркнул я, — Нелла Аркадьевна, для адекватного анализа нашей разработки требуется адекватная рабочая группа. Можно сказать, новый институт. Не будет никакой повальной… китаяйцезации…

— Ну хоть за человечество выдохнуть могу, — впервые нормально улыбнулась блондинка, — Остались мелочи.

— …будет плохо, больно и стыдно, но в конечном итоге, человечество объединится, — продолжил я, стирая у неё эту улыбку, — Страны исчезнут, останется один язык. Религии, идеологии, традиции, наследственность, всё это исчезнет под влиянием оптимизации… да всего подряд. Оптимизации человечества. Я этот процесс могу назвать более четким термином, «дефрагментацией», но он вам ничего не скажет. В погоне за удобством, за эффективностью, люди сами изживут все предрассудки и… мешающие всей расе мелочи.