Война без людей

— Нелька, ты сдурела, слышишь? Сдурела! — приговаривала Нина Валерьевна, налепляя на меня один датчик за другим, — Вы оба сдурели! Сейчас по нам ракетами бить будут!

— Не ссы, подруга, не будут, — майор была невозмутима как скала, — Логинов сцепился с «ксюхами» прямо у них в ЦУ, хочет ввести военное положение в городе, но ему банально не дают, угрожают поднять бунт, а то и вообще исчезнуть его по-тихому. Мне доложили, что они третий час сидят, рогами сцепившись. Мы с Витей зашли тихо-мирно, оцепления нет, а остальных он расклеил по стенкам с заткнутыми ртами. Связь я грохнула. Час пятьдесят у тебя есть.

— Думаешь? Неля, ты думаешь? А если он… — кивок на меня, — …начнет обращаться?!!

— Тогда товарищ майор раздавит мне голову, — ученую надо было успокоить, так что я вмешался, — Это работает, Нина Валерьевна, я точно знаю.

— Витя! — по-бабьи взвизгнув, товарищ Молоко уронила датчики, внезапно обнимая меня, — О чем ты говоришь?! Как это… раздавить?!

— Так, а ну, подруга, давай-ка ты водки выпьешь, — пригрозила Окалина, начав искать по ящикам, — Что-то тебя тут совсем заездили, смотрю.

Действительно, полненькая невысокая Молоко выглядела порядком измотанной. Наше появление придало ученой сил и мотивации, но выглядела всё равно она так, что любой врач сразу бы прописал ей неделю отдыха. Налепив на меня датчики, Нина Валерьевна убежала за пульты с мониторами, а мы с товарищем майором остались стоять. Молча.

— Думаешь, что я беспощадная сука? — неожиданно нарушила тишину женщина-богатырь.

— Нет, не думаю, — хрюкнул я, — Знаю.

— Сам такой же, — ничуть не обиделась женщина, — Я тебя понимаю. Очертил границы, назначил близких и прёшь дальше. Было бы надо — ты Колунову собственными руками бы голову открутил, медленно причем. И Юльке открутил бы, и Янлинь, и Веронике. И мне с Нинкой.

— Конечно, — я почувствовал, как некоторые датчики нагрелись, а некоторые стали покалывать короткими ударами электричества, — Только смысл тогда жить? У меня есть приоритеты. То, что я назначил себе главным в этой жизни.

— То есть эту свою машину, да? — на красивом жестком лице блондинки слегка вспухли желваки.

— Мне открыто вас на х*й послать, Нелла Аркадьевна? — поинтересовался я жестко, — У нас уже был разговор на эту тему. Вы сами давали присягу, сами служили, сами добились, сами выбрали себе такую жизнь, сунув в себя дерево. Меня же привели за рога и швырнули в стойло. Вы, своими собственными руками, макнули мои руки в кровь. Вы видите, как всё вокруг летит к чертям, стоило только появиться серьезной угрозе. Это всё, что в данный момент накрывается п*здой — ваших рук дело. Моих — будет стоять вечно. Люди никогда не откажутся от комфорта, от защиты, от соблюдения всех своих прав. Люди, слабые и жалкие по сравнению с нами — знают, что такое правила… и ценят их. Правила, законы, ограничения — это то, что должно работать для всех, всегда, двадцать четыре, мать вашу, часа в сутки. Вы не могли и не смогли бы подобное сотворить, а мы, я и ваша дочь — сделали. Поэтому даже если сейчас упадут бомбы, стерев Зоны с лица земли, если я и вы сдохнем, если сдохнут все неосапианты — человечество будет не просто жить, а будет процветать. Всё.

— Я бы… предпочла, — с трудом проговорила в ответ на эту отповедь Окалина, — Чтобы у тебя… на первом месте… стояла Юлька. Как ты у неё.

— А Юлька бы предпочла расти и жить с матерью! — отрезал я, слегка удивленный таким признанием.

— Эй! Заканчивайте грызню! — гаркнула ученая из-за мониторов, — Витя! А ну-ка давай всю слизь из себя вон туда! В тот угол! Прямо до донышка!

— Это точно нужно?! — заорал в ответ я, вовсе не желая лишаться ценной субстанции на несколько часов.

— Да!!

После того, как я превратил один из углов лаборатории в лежбище медленно расползающейся полупрозрачной слизи, прошло еще полчаса. От меня требовали менять позы, прыгать, отжиматься, брали мазки отовсюду, откуда только можно, даже запихали шланг в желудок, чему тот совсем не был рад. Молоко бегала, пыхтела, периодически поддавала и всё сильнее огрызалась на начавшую нервничать подругу. Время шло, я терпел, а неприятности потихоньку приближались. Что дальше делать? Вообще не понятно.

Всё просто полетело к чертям, пока меня не было. Из того, что рассказала Окалина, ясно одно — еще сам Иосиф Виссарионыч, хоть и сам бывший радужным адаптантом, принял решение, что страна с этого явления снимает свои сливки. Разыгрывает свои карты. Он не стал тратить ресурсы возрождающегося после войны Союза на изучение феномена, он рискнул сразу перевести его в прикладное значение. Пока остальные вливали миллиарды в исследования, наши неогены строили настоящее и будущее. Строили, строили и, наконец, построили. В смысле, стройка дело вечное, но эпизод с нигерийской (или какой там?) Зоной, стал моментом, когда весь мир понял — неосапиантику можно прекратить. Нас можно уничтожить как вид просто потому, что без новых деревяшек из Зон неогенов не получить. Да, сам феномен — чудовищно загадочное и невероятно могущественное явление, но товарищ Сталин решил сыграть по маленькой. И выиграл.