Читаем Война, блокада, я и другие… полностью

Война, блокада, я и другие…

ХлебШел по земле пятидесятый…И только пятый мирный год…Как быстро все уже забыто!Уже пресытился народ?На Невском замерло движенье…Не ночью, нет… средь бела дня…Наперерез всему движеньюСедая женщина пошла…Шагнула, как в огонь, как в бой…Как будто телом заслонялаТого, кто был не виден всем,Но цену гибнущему знала…Схватила прям из-под колес,К лицу, к губам, к груди прижалаИ на коленях перед ним,Как над погибшим, причитала…И в той дорожной суетеОна, как на суде, стояла…В ее протянутых рукахГорбушка черная лежала…Нет, не горбушка, а кусок,Обезображенный бездушьем,Размятый шинами машинИ все забывшим равнодушьем…А женщина держала Хлеб…И с дрожью в голосе шептала:«Кусочек этот бы тогда…И сына я б не потеряла…»Кусочек этот бы тогда…Кусочек этот бы тогда!Кто осквернил, кто позабылБлокады страшные года?Кто, бросив на дорогу Хлеб,Забыл, как умирал сосед?Детей голодные глаза,С застывшим ужасом… в слезах…А Пискаревку кто забыл?Иль он родных не хоронил?Там вечный молчаливый стонЗастыл с блокадных тех времен…Там, в страшной братской коммуналкеЛежат умершие… вповалку…Им не достался тот кусок,Лежащий здесь… у ваших ног…Кусок, не подаривший жизнь…Кто бросил Хлеб — тот отнял жизнь…Кто предал Хлеб — его винуСуду погибших предаю…Священный Ленинградский Хлеб —Сто двадцать пять бесценных граммов —Лежит в музее под стеклом,Свидетель мужества и славы.На Невском замерло движенье…Седая мать, печаль храня,Кусок израненного ХлебаВ руках натруженных несла…

Это подлинное событие, случившееся на углу Невского проспекта и набережной реки Мойки, свидетелем которого я была…

Конец войны

Первый класс я закончила хорошо, вот только за поведение мне влепили четверку «за систематическое чтение посторонней литературы во время уроков» и «за драку подушками». Это, может, и смешно, но бывало и такое. «Подушка» — это вовсе не подушка в полном смысле этого слова. Это была маленькая стеганая подушечка под тощую мою попу, так как сидеть на скамейке было невозможно, было больно и невозможно высидеть уроки. Такие подушечки носили с собой многие из детей, кто пережил блокадный голод. А дети, не знавшие голода, дразнили нас «барынями» и норовили отобрать их и кидали по классу. Ну а виноватыми были те, чья подушечка попадала на глаза учительнице. О, эта подушечка была еще долго моим спутником, и только к старшим классам я стала стесняться этой своей неполноценности и вместо подушечки во время уроков теперь подкладываю под себя согнутую ногу. И именно поэтому люблю сидеть на последней парте.

После первого класса летом была в Тайцах в пионерском лагере. Сдала там нормы ГСО — «Готов к санитарной обороне». Сдавать было легко. Очень многому научилась еще в госпитале. С БГТО — «Будь готов к труду и обороне» — было хуже, но значок получила тоже. Я носила два значка и была этому очень рада, тем более что нормы сдали далеко не все.

Там, в лагере, на пионерском сборе, посвященном зверствам фашистов на нашей земле, я впервые рассказала, что произошло с детьми Ленинграда в Демянске и Лычково в июле 1941 г., когда нас эвакуировали к самой линии фронта, навстречу наступающему врагу…

Перейти на страницу: