Война, блокада, я и другие… Мемуары ребенка войны

Неправда, что «Никто не позабыт…»
Неправда, что «Ничто не позабыто…»
Мы не были солдатами войны,
Но детство наше на войне убито…

Ко мне, убитой, вы цветы несете…

Ко мне, живущей, – мачехой страна…
У Памяти, оглохшей от лукавства,
Давно забыты наши имена…

Так преклоните головы свои

Пред детскими погибшими полками…
Наш город к фронту отправлял детей,
Как будто сводок фронтовых не знали…

У войны не женское лицо

И тем более НЕ ДЕТСКОЕ! За что же?
Не играйте, взрослые, в войну!
Сколько нас война еще положит!

Сколько безымянных детских Душ

Вслед войне закопано в могилах!
Только Бог их знает имена,
Некогда веселых и игривых…

Чудом выжив, помню, как тогда

Танки нас утюжили в Демянске…
Погибали сверстники мои,
Землю нашу поделив по-братски…

Самолет в Лычкове разметал

Эшелон с Детьми из Ленинграда…
И опять могильный вырос холм…
Не стреляйте по птенцам, не надо!

Разнотравье почернело вмиг,

И огонь глотал живых и мертвых,
И из пекла рвался Детский крик,
Ужасом посмертно награжденных…

Но солдат, совсем еще мальчишка,

В сбившихся, расколотых очках,
Обгоревший, вынырнул из пекла
С девочкой спасенной на руках…

Нас спасали жители тех мест

И бойцы от немцев отбивали,
Раненых, измученных Детей
В Ленинград обратно отправляли…

Тех, навылет, ран не залечить —

Вся война в историях болезни…
У ВОЙНЫ НЕ ДЕТСКОЕ ЛИЦО!
Хоть и гибли мы со всеми вместе…

На войне всегда как на войне…

Но когда закончится она,
Не зачтется нам и не простится
Взрослых безрассудная вина…

Умолчат трагедии Детей,

Вычеркнут из жизни эти даты
И сожгут за нами все мосты,
Доморощенные наши геростраты.

Детские БЕССМЫСЛЕННЫЕ ЖЕРТВЫ!

Сколько нас погибло ни за что!
Но везли Детей войне навстречу,
Хоть У ВОЙНЫ НЕ ДЕТСКОЕ ЛИЦО!

Тают журавлиные кресты,

Унося Детей погибших Души…
Крики их прощальные вдали
НА ДОРОГАХ ПАМЯТИ ВСЕ ГЛУШЕ…

А у тех, кто выжил и живет,

Тот июль, как пытка, бесконечен…
Память, опаленная войной,
Души обнаженные не лечит…

Июль 2002 г.

Страничка из рукописи

Клянусь!

Говорить правду,

только правду,

ничего, кроме правды!

Сытость

Трудно сказать, что именно заставило меня оторваться от книги. Сильно толкнуло сердце. Меня качнуло от этого толчка, и я почувствовала, как что-то непонятное защемляет душу. И вдруг – вот оно… Чужой, монотонный голос рассказывает совершенно невероятные вещи. Прислушиваюсь, и мне становится тревожно и жутко. «Конечно плохо, когда есть хочется. Но и нам тогда не легче было, хоть и ели вдоволь. Картошку-то, бывало, почистишь, а очистки-то куда девать? Люди-то ведь как звери тогда были. И отдать нельзя, и выкинуть боязно – разорвут ведь, удушат… Чего только не придумывали, как избавиться от отходов…»

Встряхиваю головой. Уж не мерещится ли? Не наваждение ли? Heт! Все тот же голос спокойно продолжает рассказ о блокадной жизни… о том, как у них было все, что и до войны… что не было у них ни в чем нужды… Нет! Это невероятно! Этого не могло быть! Люди умирали от голода, а тут… от-хо-ды!

К горлу подступает удушье… стучит в висках… начинает бить дрожь… Я сама еще до сих пор не наелась… Я все время хочу есть. Я стараюсь не вспоминать ту страшную военную зиму 1941–1942 гг.