Война, блокада, я и другие…

На этом вся эта трагическая история Ленинградских Детей могла и закончиться и кануть в Лету. Впрочем, для Ленинграда она и закончилась. Но местные жители Лычкова, похоронив погибших Детей в безымянной братской могиле, не забросили ее как бесхозную, а долгие годы, более полувека, ухаживают за ней и сохраняют от беспамятства. После войны они поставили на Детской могиле простую солдатскую пирамидку со звездочкой и лаконичной надписью — «Ленинградские Дети». Со временем пирамидку заменили гранитной стелой. Надпись изменилась тоже — «В память о Детях Ленинграда, погибших во время бомбежки станции Лычково в августе 1941 г.».

В тех трагических обстоятельствах, в стрессовых ситуациях память может давать сбои. Пережив вражескую оккупацию, люди могли запамятовать, что железная дорога была закрыта в этих местах до Дна 19 июля, а до Старой Руссы 30 июля 1941 г. и детский эшелон вряд ли мог попасть под авианалет в августе. Это требует дополнительных исследований и архивных поисков.

В Новгородском архиве уже говорится о детском санитарном эшелоне, который разбомбили 7 августа, и тоже по воспоминаниям местных жителей. Наверное, бомбили все эшелоны без разбора. В нашем Петербургском Госархиве указана дата 18 июля 1941 г. Военный журналист офицер А. Б. Буров в своей книге «Блокада день за днем» тоже указывает 18 июля 1941 г. (Буров А. Б. Блокада день за днем. Л.: Лениздат, 1979 г. С. 27.) Удивительно другое, что Детская могила пережила вражескую оккупацию, когда у местных жителей собственного горя было через край и собственных погибших немерено. До чужой ли могилы тогда было! И все же они сохранили нашу Детскую могилу. Она не канула в безвестность, как погибшие и уцелевшие тогда Дети. За ней до сих пор ухаживают женщины, которые и хоронили тогда наших сверстников: Тамара Павловна Пименко — «Лычковская мама», как называли ее односельчане за материнскую преданность нашему детскому захоронению, ныне покойная, и Прасковья Николаевна Тимухина, уже в очень преклонном возрасте. Затем к ним присоединилась Лидия Филипповна Жегурова — сама малолетний узник и знающая «почем фунт лиха». Она же председатель Совета ветеранов. А местные жители пишут стихи о погибших Детях и о совестливых и добрых женщинах, сохраняющих и опекающих последний приют погибших Ленинградских Детей. И самое удивительное — ветераны так поставили работу, что к Детской безымянной могиле приезжают люди из разных регионов, городов и весей. К могиле привозят детей-сирот, трудных подростков и детей из неблагополучных семей. И только у нас в городе ничего об этом не знали, а теперь если и знают, то единицы. Когда, при случае, доводилось рассказывать о той детской катастрофе — либо не верили, либо отмахивались. В сущности, молчат и по сей день. Но даже если что-то прозвучит, то лишь изредка, заикаясь, походя и невразумительно. Наше ЧП — этот тот случай, когда власти предержащие всегда находят силы и доводы, чтобы пережить страдания и беды других. Ведь это с их молчаливого согласия в городе, пережившем клиническую смерть, так упорно, хором, много лет подряд, все кому не лень клюют Детей Ленинградской блокады. Дети — они не человеки. Им не больно. Они не хотят есть. Им не холодно и не страшно. У них не бывает стрессов, и им не нужны ни поддержка, ни сочувствие. Дети — чистые листы, на которых что напишешь — то и получишь. К сожалению, бездарное государство пишет на них свои жестокие иероглифы и учит безнравственности, пошлости и озлобленности, проводя безжалостно ампутацию Душ и Стыда. Поэтому нас, русских, и в мире не любят — за наше бесчеловечное отношение к старикам и Детям. Но нашей правящей верхушке, окопавшейся у кормушки, «писай в глаза — все божья роса…»

Меня наша Демянско-Лычковская беда никогда не оставляла в покое. Это было невыносимое, страшное детское потрясение. Когда вдруг в 1988–1989 гг. заговорили о блокаде и ее жертвах, никто не вспомнил о детских доблокадных жертвах, и я в 1993 г. через СМИ начала разыскивать ребят, уцелевших в Демянске и Лычкове. Я искала Детей, воспитателей и медиков, сопровождавших раненых Детей в Ленинград. Я искала бойцов, которые отбили нас у врага в Демянске… Откликнулись лишь восемь человек. Это были Дети от 7 до 14 лет. Из взрослых не откликнулся никто… Возможно, и потому, что сопровождавшие нас — раненых Детей — взрослые, часть Детей побросали под откосами… А у тех, кому все же удалось добраться до города, была еще и блокада. Так неужели Дети, выстрадавшие в войну так много горя и потрясений, не достойны внимания своего города! Демянск, Лычково — это не только трагедия Детей, это и трагедия города. Это его утраты. Это и его вина в массовой гибели Детей. Отцов — на фронт, матерей — на казарменное, Детей — навстречу врагам… Забыто! Все забыто! А мы рабски терпим правительства, которые не терпят нас — свой народ…