Война, блокада, я и другие…

                 Бомбежка
                                     Автор Петрова Ф. П.
                                     д. Лутовенка, Валдайского района

Двенадцать вагонов блокадных детей

При нас на путях разбомбили.
Здесь были подростки, медсестры, врачи,
И малолетние были.

Кто в чем из них был виноват?

Состав бомбили днем и ночью,
И вот сейчас они лежат
Меж шпал, разорванные в клочья.

И прах висел на проводах,

Лебяжий пух летел с подушек,
Смешалось в кучу все и вся,
Не видно было лишь игрушек.

А детям надо бы играть, ходить в детсад,

Сидеть за партой, но вот проклятая война,
Она и спутала все карты.

«Мне жаль детей, они не виноваты», —

Чуть слышно прошептала медсестра
И, умирая, думала о детях,
Не дожила сама и до утра.

Зачем же, зачем бесноватые псы

Сгубили невинные души.
За этих детей и за их матерей
За все отомстили «катюши».

И край партизанский сильней зашумел.

Стонали под ветром березы.
Советский солдат им за все отомстил —
За горе, за беды и слезы.

Вернулись солдаты с военных полей,

Над могилой детей постояли.
Годы проходят, но скорбь велика,
И нет для нас горше печали.

Невинные дети в могиле лежат,

Всегда здесь тропинка промята,
Лежат у подножья живые цветы —
Лычковцы чтут память их свято.

Автор — простая сельская женщина, стихи написала в начале 60-х годов.

Ее мать была председателем колхоза «Рассвет». Занималась отправкой этих детей.

Памятный камень при входе на кладбище.

Совет ветеранов.

Инициаторы акции «Ленинградские дети» и строительства памятника детям, погибшим во время Великой Отечественной Войны.

На открытии Памятника 4 мая 2005 г.

Л. В. Пожедаева читает свой реквием «У войны не детское лицо»…

Тают журавлиные кресты,
Унося детей погибших Души…
Крики их прощальные вдали
На Дорогах Памяти все глуше…

А у тех, кто выжил и живет,

Тот июль, как пытка, бесконечен.
Память, опаленная войной,
Души обнаженные не лечит…

* * * * *

Соответствующие выдержки из книги:

СЕРГЕЙ АЧИЛЬДИЕВ,

член Союза журналистов СССР.

ГОЛОСА

Воспоминания о погибшем детстве

«5 июля продолжалась эвакуация детей в западном направлении. Она не прекращалась даже тогда, когда немецкие войска приблизились вплотную к Ленинградской обл.

Никто не знает, сколько маленьких ленинградцев погибло летом 1941 г. под бомбами и снарядами наступающего противника, сколько оказалось в оккупации» (с. 60).

«8 сентября 1941 г. в городе осталось 2 544 000 мирных граждан.

Из 2,5 миллионов примерно каждый пятый был ребенок» (с. 60).

«6 сентября 1941 г. без учета Пушкина и Петродворца выдали 459 200 детских продуктовых карточек. Однако детей было гораздо больше. Детские карточки распространялись только на ребят не старше 12 лет. 13-, 14-, 15-летние подростки, которые по всем советским законам считались несовершеннолетними, теперь вдруг вошли в категорию взрослых. Но устроиться на работу, не имея паспорта, было почти невозможно…» (с. 60).

«По свидетельству блокадников старшего поколения, руководители крупных предприятий, районов, городских служб и всего города в целом, а также в зависимости от ранга — неэвакуированные члены их семей в дополнение к обычным продкарточкам имели литеры „А“ и „Б“. Даже ходила такая шутка: все ленинградцы отныне делятся на три категории — „Аки“, „Бяки“ и „кое-каки“… Острота была меткой: на литеры кормили вполне сносно даже по понятиям мирного времени» (с. 63).