Война. Часть 1

— «Ошибку инженера Кочина снимаем», — наслаждается подруга нашим с Костей изумлением, — кстати, по пьесе нашего друга Шейнина…

— Так вы артистка, товарищ Мальцева? — поворачивается к нам водитель.

— На дорогу смотри, — строго цыкает на него та, — ну не совсем артистка, я — дублёрша Орловой.

— Не может быть! — Костя поспешно поворачивается к совершенно пустому Садовому кольцу, хотя вам никто не говорил, вы очень на неё похожи. А о чём картина?

— Секрет, — польщённо улыбается она.

— Да ладно, — легонько толкаю её плечом, — мы с Костей никому не скажем, у нас с ним уже столько подписок отобрали, можем ещё одну дать. Давай, колись.

— Ну слушайте, только больше никому. Значит так, инженер Кочин — талантливый авиаконструктор. Однажды, чтобы поработать над проектом нового секретного самолёта, берёт его чертежи к себе домой… Его начальник, завербованный иностранной разведкой, сообщает об этом резиденту…

— Кому-кому? — ёрзает на водительском месте Костя.

— Ну, главному шпиону… А Кочин влюблён в свою соседку по коммунальной квартире Ксению, которую играет Любовь Петровна. Ксения, в свою очередь, тоже завербована этим самым резидентом…

— Что творится, — качает головой Костя, сжимая в кулаках баранку.

— … она по его приказу заманивает Кочина к себе в комнату…

«Надеюсь, Орлова сама справилась с этой сценой».

— … а резидент проникает в комнату Кочина и фотографирует чертежи самолёта. Представляешь, при этом пользуется магниевой вспышкой. Там такая дымина была на площадке, — поворачивается подруга ко мне, — ничего не видно, но Кочин, когда вернулся к себе в комнату, почему-то ничего не почувствовал. Я возьми и шепни об этом Орловой, меня услыхал ассистент режиссёра, стоявший рядом и зашипел, мол, что ты в этом понимаешь, фильм снимается по пьесе самого товарища Шейнина, а сценарий написал Олеша. Тут и Шейнин появился, приехал на съёмки для встречи с актёрами. С большим вниманием отнёсся он к моим словам и предложил сцену с резидентом переснять, ещё о чём-то пошушукался с режиссёром товарищем Мачеретом и тот предложил мне стать главным консультантом картины.

— Не может быть, — восхищается Костя и пролетает по Кремлёвской набережной мимо Большого Каменного моста.

— Стоп, — кричу водителю, — проехали, давай сворачивай на Волхонку… Костя с красными ушами крутит баранку.

— … а вот я не пойму, — поворачиваюсь к подруге, — ты там трюки какие-то будешь исполнять вместо Орловой?

— По первоначальному сценарию я должна была с моста под поезд падать…

«„По первоначальному сценарию“? Интересно»…

— … ну когда Ксению с него толкает резидент, когда она раскаялась и решила идти в НКВД…

— Помедленнее, — командую водителем, — а то это мы сейчас с моста полетим.

— … но я подумала, что лучше немного изменить сценарий: Ксения будет теперь не раскаявшейся предательницей, а лейтенантом госбезопасности, которая внедрилась в шпионскую сеть, раскинутую резидентом. В фильме будет много погонь, перестрелок и рукопашных схваток… Что ты на меня так смотришь? Всем мои идеи очень понравились, особенно ассистенту режиссёра, особенно после того как Любовь Петровна обняла меня, поцеловала и обещала поддержку нового сценария на самом верху. Сами понимаете каково ей было играть шпионку. Даже товарищ Жаров остался доволен хотя он по старому сценарию играл майора госбезопасности, следователя, который распутывает дело, а в новом — лентяя, проморгавшего у себя под носом врага, все мысли которого как бы быстрее со службы сбежать на охоту.

«Любопытное прочтение пьесы „Очная ставка“».

— А как же чертежи самолёта? — Костя резко тормозит у нашего подъезда.

— Чертежи? Чертежи были ненастоящими, — хлопает дверью Оля и берёт меня под руку, — и идеологически всё правильно: молодые кадры, приходят на смену старым, не справившимся с новыми задачами, и разоблачают коварного врага, причём предателей в картине нет, есть только совершившие ошибку…

— Ну а драки, погони и другие голливудские трюки зачем?

— Самбо и дзиу-до будем пропагандировать… война уже идёт.

Москва, Брюсов переулок, дом 6. Квартира академика Ипатьева.

20 ноября 1938 года, 14:00.

«Война уже идёт, война уже идёт», — рефреном звучат Олины слова в голове в такт стуку железных подковок на каменной лестнице.

— Алёша, прошу вас, — тревожно смотрит на меня жена академика Варвара Дмитриевна, провожая в кабинет мужа, — постарайтесь покончить с делами побыстрее, Владимиру Николаевичу нездоровится.

— Алексей Сергеевич, — радушно встречает меня хозяин, — наслышан о вашей поездке на шахматный турнир. Сами шахматами увлекаетесь? Может сыграем партию.

— В другой раз, Владимир Николаевич, — смотрю на умоляющие глаза его жены, — спешу очень, я буквально на минутку.

— Варечка, распорядись насчёт чая, пожалуйста, — кивает он на кресло напротив меня, — я так понимаю, вы с миссис Пост встречались в Амстердаме не только по поводу матча на первенство мира?