Война. Часть 1

— Вы знаете, Ольга, нет. Даже как-то демонстративно нет, ни с военным атташе, ни с представителем абвера. Из всех работников посольства он выбрал почему-то моего начальника советника Хильгера. С ним он крепко выпил тем вечером, отмечая «удачную покупку»… А сегодня утром Хильгер, он очень выделяет меня из остальных работников торгово-промышленного отдела, сообщил по секрету, что в верхушке Вермахта раскрыт заговор, почище, чем фронда Фрича — Бломберга: он назвал имена генералов Бека, Гальдера, фон Браухича, фон Трескова. Это всё известные в армии генералы. Сейчас в Берлине идут повальные аресты. Отзывают в Германию посла Шуленбурга, говорят он тоже участник заговора, да — арестован помощник Канариса — Остер. В столице такая неразбериха, что на неделю задержался ввод войск в Судеты.

Девушка с непроницаемым лицом увлекает немца под арку с подсвеченной электрическим светом надписью: «ЦПКО им. М. Горького».

— Я вижу, что моё сообщение не явилось для вас неожиданным, камрад Ольга? — разочарованно протягивает он, заметив отсутствие интереса у девушки.

— Нет-нет, товарищ Кёгель, ваши данные очень важны для нас, — улыбается она, направляясь к едва различимой в темноте чёрной «эмке», припаркованной на боковой аллее, — а я такая серьёзная, потому что пытаюсь запомнить ваши слова точь — в точь. Сюда!

* * *

— Костя, — хлопает меня по плечу Оля, плюхаясь на заднее сидение, — включи печку, мы продрогли.

«Щас, только за дровишками сбегаю. Откуда в „эмке“ печка? — поворачиваю ключ и жму на педаль зажигания до тех пор, пока не затарахтел мотор, — привыкла, понимаешь, смотреть на мир из окна моего персонального автомобиля ЗИС-101».

Ввиду особой секретности предстоящей операции, мы решили ограничиться только своими: ты да я и «Гвоздь», который неделю назад перешёл из «наружки» НКВД в Спецкомитет в Олино подчинение.

— Вечер в хату, — давний друг, полностью амнистированный (в числе ряда других раскаявшихся уголовников) Прокуратурой по моему ходатайству год назад, садится рядом на пассажирское сидение и аккуратно без стука прикрывает за собой дверцу.

— Итак, товарищи, — Оля не замечает вопросительного взгляда немца, — сегодня вечером мы проводим операцию в германском посольстве. Цель операции — установка прослушивающего устройства. Герхард, твоя задача — пройти в свою комнату на втором этаже главного здания посольства и открыть в ней окно, в конце операции, соответственно, закрыть его за мной. Гвоздь, ты отвлекаешь охрану у входа и страхуешь меня снаружи. Костя, ты ожидаешь нас на улице Герцена…

«Ну не совсем так… Гвоздю с немцем об эндовибраторе знать не обязательно… прослушка и прослушка»…

Первоначальное его устройство, что было опробовано на ежовской даче, подверглось кардинальной ревизии: во-первых, место тончайшей мембраны из золота, занял тонкий кружок из пьезокерамики, который заметно лучше справляется со своей задачей быть подвижной стенкой акустического резонатора микрофона; во-вторых, благодаря радикальному повышению задающей частоты генератора, размер стержня-антенны уменьшился до трёх сантиметров и стал «гвоздь» больше походить не на гвоздь, а на портновскую булавку с крупной головкой.

Технология закладки эндовибратора также изменилась: теперь стало достаточным сделать глубокий прокол длинным острым шилом в любом деревянном предмете (мы остановились на спинке любимого кресла посла), вставить в него стержень булавки, предварительно аккуратно смазав изолятор, к которому крепится шляпка, клеем.

Оля начинает давать пошаговые инструкции Кёгелю и Гвоздю, свои — я получил заранее.

— Вопросы есть? — в голосе подруги прорезается металл, — нет, ну тогда, Костик, ходу…

«Ходу… легко сказать, — берусь за рычаг переключения скоростей и отжимаю муфту, — сто лет не водил машину с ручной коробкой передач».

* * *

— Шумел камыш, дере-евья гнулись… — Гвоздь, безнадёжно фальшивя и натурально пошатываясь, бредёт по узкому переулку, недавно переименованному в улицу Станиславского, со стороны улицы Герцена.

— Эй, гражданин, — скучающий на посту у главного хода в посольство Третьего Рейха милиционер охотно поворачивается на шум, — прекращай давай, тут не положено…

В это мгновение за его спиной возникает чёрная тень, бесшумно перемахивает невысокую кирпичную ограду и растворяется в темноте внутреннего дворика.

— Алексей Алексеевич, — облегчённо выдыхаю я в телефонную трубку, — всё, можно выключать…

— Оставайтесь на линии, — голос Игнатьева, в отличие от моего, совершенно спокоен.

«Не вопрос, телефонная будка в двадцати метрах от посольства на углу Елисеевского переулка — идеальный наблюдательный пункт… Стоп, что это»?

Вместе с огнями посольства неожиданно гаснут редкие уличные фонари, окна окрестных домов и… прекращается шипение телефонной трубки.