Война. Часть 2

Москва, Антипьевский переулок, д. 2,

Наркомат Обороны, кабинет Будённого.

24 апреля 1939 года, 09:30.

– Проходите, товарищ Чаганов, – навстречу спешит секретарь наркома, распахивая передо мной тяжёлую с кожаной обивкой дверь, – маршал ожидает вас.

"Штерн, с нового года вступивший в должность начальника Управления ПВО, Голованов, конструктор Чижевский, Сидорин, главный инженер ВИАМа, Берзин, от Генштаба Захаров… и неизвестный мне худощавый мужчина лет сорока пяти с причёской "под Котовского" и орденом "Красной звезды" на лацкане пиджака. Авиаразведку будем обсуждать"?

– Все в сборе, – подкручивает ус Семён Михайлович, – комбриг Штерн, введите товарищей в курс дела, можно сидя.

– Товарищ маршал, в последнее время участились случаи отклонения германских гражданских самолётов, выполняющих регулярные рейсы по маршрутам Берлин-Кенигсберг-Ковно-Великие Луки-Москва и Берлин-Кенигсберг-Рига-Таллин-Ленинград, от согласованных трасс. Иногда эти отклонения составляют сотни километров и, как правило, проходят над местами базирования флота, военными аэродромами, либо крупными промышленными объектами. Объяснения, которые дают пилоты "Люфтганзы", совершенно неудовлетворительны: то у навигационные приборы барахлят, то они совершают "пробные полёты по новым трассам", которые предполагается открыть в скором времени. Мы предположили, что таким образом германцы совершают шпионские действия против военных объектов и одновременно проводя незаконное картографирование нашей территории. Выяснилось, что такие факты происходили и в прошлом: в 1936 году один из таких самолётов потерпел крушение в Крыму недалеко от Симферополя. Тогда, при разборе обломков, были обнаружены искусно замаскированные фотокамеры, дополнительные топливные баки и установленные в двигателях турбокомпрессоры для высотных полётов. Этот самолёт не был приспособлен для гражданских перевозок, так как не имел пассажирских кресел…

– Так и есть, – кивает начальник Разведупра, – "Люфтганза" использует такие же "Хейнкели" и для грузовых перевозок по тем же маршрутам. Внешне их не различить, а внутрь наших пограничников не пускают.

– Этот самый разбившийся самолёт, кстати, – продолжает Штерн, – летел по маршруту Берлин-Тегеран и не должен был входить в наше воздушное пространство. Советское правительство послало ноту в адрес министерства иностранных дел Германии, однако несколько раз и после этого случая немецкие пассажирские самолёты замечались службой ВНОС над Баку, в Средней Азии и даже в районе Памира. Трудность в деле пресечения такого рода полётов заключается в том, что Управление ПВО не имеет своей истребительной авиации, приходится обращаться к ВВС, на это уходит много времени и нарушитель безнаказанно скрывается. И это несмотря на то, что мы с помощью радиоуловителей начинаем видеть вражеские самолёты издалека…

– Мы знаем, что такие случае бывали в прошлом, – отвечает Голованов на вопросительный взгляд Будённого, – мною отдан приказ, чтобы командиры авиачастей, расположенных рядом с пунктами ВНОС, немедленно реагировали на такие сообщения, не дожидаясь подтверждений от вышестоящего командира. Но, как я понимаю, основная трудность в работе с нарушителями заключается в том, что мы не имеем на вооружении настоящего высотного перехватчика.

– Товарищ Чижевский? – голова маршала поворачивается в сторону авиаконструктора.

– Месяц назад по приказу наркома на заводе?289 мы возобновили тему БОК-7 – стратосферный разведчик. Работы ведёт мой заместитель Каштанов и группа конструкторов. Он обещает, что к лету первый экземпляр с гермокабиной, пулемётом с дистанционным управлением и планер второго экземпляра будут готовы к испытаниям. Если кто не помнит, то два года назад БОК-7 с пилотом и наблюдателем достигли высоты 14100 метров. Работа была прекращена из-за ненадёжной работы двигателя…

– Не двигателя, а турбокомпрессора ТК-1, – вскакивает с места "Котовский".

– Спокойней, товарищ Микулин, – хмурит брови Будённый, – сядьте, что вы хотите сказать?

– Лопатки турбины не держали температуры, – продолжил красный от возмущения двигателист, – а мой 34-й отработал отлично…

– Да, я имел в виду турбокомпрессор, – исправился Чижевский, – турбокомпрессор разрабатывался в ЦАГИ и ВИАМе.

– … вот, – удовлетворённо хмыкает конструктор, – я давно уже для себя решил, если хочешь сделать хорошо – делай сам. Я как узнал, что Иван Иванович сделал новую жаропрочную сталь… Сидорин бросает быстрый взгляд в мою сторону, я предостерегающе качаю головой из стороны в сторону.

"Сделал, сделал… знать состав стали – это хорошо, но далеко не достаточно, вот промышленную технологию создать, а затем её отладить – совсем другое дело".

– … так стал свой нагнетатель чертить. Пришлось повозиться с конструкцией и с высокоскоростными подшипниками, но дело сдвинулось: пятьдесят часов я уже на стенде получил, рассчитываю к концу года выйти на сто. Главное, чтобы лопатки…

– Товарищ Сидорин, расскажите про вашу сталь, – Будённый, стараясь скрыть раздражение, перебивает Микулина.