Война. Часть 2

– Помехи от электрооборудования самолёта никуда не делись. Чтобы с ними бороться недостаточно мер, принятых в конструкции самой радиостанции, нужен комплекс мер по экранировке помех во всём самолёте. В технических требованиях на новый самолёт требуется его полная "металлизация": все съёмные и подвижные металлические части конструкции длиной более полуметра и площадью свыше ноль-двух квадратных метров должны быть присоединены к общей "массе", или по другому к корпусу самолёта при помощи гибких проводников малого сопротивления. Например, на нашем И-289 и новом истребителе Яковлева связь замечательная, а на И-16 много хуже, потому что нереально "металлизировать" самолёт, который проектировался без её учёта.

– Считаешь, что только в этом проблема? А я уж грешным делом…

– Ручаюсь, проверено много раз. Кстати, после замены двигателей на "ишаках" связь должна улучшиться, в М-62 проведена экранировка магнето.

* * *

– А почему бы нам с тобой, Мэри, не уехать куда-нибудь подальше отсюда, – Изольда ставит пустой бокал на журнальный столик и тянется к сигарете, – на Кубу, или в Южную Америку? Я когда встретила тебя в первый раз тогда в баре, то сразу поняла, ты – та, с кем я хочу прожить остаток своей жизни, где-нибудь там, на берегу тёплого океана… Гавана… Рио-де-Жанейро?

"Надеюсь, Кузнецов сегодня без камеры" – Оля набрасывает на голые плечи плед.

– Замёрзла? – заботливо накрывает её всю Изольда.

– Гавана, Рио-де-Жанейро, – эхом вторит ей девушка, – чтобы бросить всё и уехать туда нужны деньги, а чтобы безбедно жить там нужны большие деньги.

– Мы будем работать, – чиркает спичкой старшая, – я могу пойти гувернанткой в богатый дом…

– Без рекомендаций, – возражает Оля, – ты забываешь, что мы будем жить по подложным документам, они, кстати, тоже стоят немало.

– С тобой я готова жить в любых трущобах!

– Я тоже, Изольда, фу… от тебя пахнет табачищем как от подвыпившего матроса… но на панель я не пойду…

Изольда бежит в ванную чистить зубы, Оля показывает кулак стене, за которой притаился её помощник.

– Я, кажется, кое-что придумала, – продолжает она когда в комнату возвращается её подруга.

– Что придумала? – Изольда наполняет бокалы.

– Как добыть деньги… ты же знаешь, я работаю уборщицей у одного важного "гуся" в германском посольстве. Он в в своём сейфе дома хранит какие-то важные бумаги, а я знаю где он прячет ключ. Как ты, Изольда, думаешь купит ли их кто-то, например, из ваших шпионов?

– Нет, не думаю, – женщина снова машинально тянется к сигарете, – за большие деньги можно продать что-то очень важное или же постоянно снабжать разведку документами. А что это за "гусь"?

– Он работает в каком-то отделе в посольстве… часто бывает в командировках, ездит по японским заводам, я слышала, как он с женой об этом говорил.

– Нет, за экономическую информацию мы вряд ли что-нибудь получим, – делает большой глоток вина старшая, – но мысль ты подала интересную, дай я тебя, Мэри, за это обниму.

– Какую мысль? Погоди, – Оля ловко уворачиваются от рук Изольды и мигом оказывается сверху, крепко прижав её руки к постели.

– Какая ты сильная и ловкая, – восхищённо выдыхает женщина, показывая кровавые от красного вина зубы, – а ведь мне палец в рот не клади, когда-то отлично играла в теннис.

– Я работала в цирке в Берлине воздушной акробаткой, ходьба по канату под куполом цирка, прыжки со штамборта, – на лице девушки появляется мечтательное выражение.

– Я в детстве тоже об этом мечтала, – заливается смехом Изольда.

– Ну, говори скорее, что за мысль? – деланно строгим голосом говорит Оля, – или я тебя сейчас отшлёпаю.

– Нет, забудь, это слишком опасно, – грустнеет женщина.

– Просто скажи, а потом уже решим, стоящее ли это дело. Не отпущу пока не скажешь.

– Ну хорошо-хорошо, слушай… есть у нас на территории посольства такой незаметный двухэтажный флигелёк, неподалёку от главного корпуса. В нём находится шифровальный отдел. Я работаю на первом этаже, иногда бываю на втором, там находится шифровальная машина. Вот за документацию на неё германцы отвалили бы кругленькую сумму.

– Я знаю такого человека, ты умница, – Оля в порыве целует подругу.

– Погоди, Мэри, на входе всё равно круглосуточная охрана, к тому же усиленная – завтра в субботу у нас праздник, день королевы Виктории. Её никак не обойти, разве что по небу…

– Труба печная на крыше есть? – перебивает её Оля.

– Каминная…

Вдруг раздаётся лязганье ключа в замке, дверь в номер распахивается настежь и на пороге показывается женщина лет тридцати в длинном плаще, трясёт рыжей копной волос и обводит скромно обставленный номер совершенно безумными глазами. Её взгляд сразу останавливается на раскрытой постели. За стенкой слышится грохот переворачиваемого стула.

– Изольда, ты – сука! – визжит она, в руке у неё тускло блеснула воронёная сталь пистолета, – променяла меня на какую-то шлюху!

– Бридж, ты всё не так понимаешь, – хрипит побелевшая Изольда, поднимаясь с футона, лежащего на циновке, толстого матраса.