Война - дело молодых (СИ)

  что же ты, моя старушка, приумолкла у окна?

  Он обхватил её запястья ладонью, не переставая смеяться.

  Она попробовала вырваться, но через минуту сдалась, прислонилась к нему, закрыв глаза.

  - Ты что, решила, что я тебя побью? - Он вздохнул: - Мне это всё равно, что самому об стенку биться. Эх, зря сказал...

  так сделай то, что хочется сделать

  спой то, что хочется спеть

  спой мне что-нибудь, что больше, чем слава

  и что-нибудь, что больше, чем смерть

  и может быть, тогда откроется дверь

  и звезды замедлят свой ход

  и мы встанем на пристани вместе

  взявшись за руки; глядя на парусный флот

  * * *

  У журналиста, которого Тимурханов почти год назад "бросил на газету" вместо неё, было громкое имя - Тамерлан. Тимыч, в общем. Она прикусила губу, вдруг некстати вспомнив Тимоху-Панкиллера.

  Оздоев вызывающе косился на неё, а заодно и на Беса, который, как всегда, безмятежно улыбался, наслаждаясь ситуацией.

  дай вам всем Аллах здоровья и счастья

  а также успехов в личной жизни

  больших-пребольших

  - Ну, что скажешь-то? - наконец нарушил Тимурханов молчание.

  - А что я могу сказать? - Крутанувшись в шикарном кожаном кресле, она перезагрузила компьютер. - С газетой "Марша догIийла" всё в порядке. Как всегда...

  - В смысле? - насторожился Оздоев.

  - В смысле, как обычно, хотим и рыбку съесть, и на лошадке покататься, правда, Беслан Алиевич? Только вот после рыбки на лошадке кататься как-то несподручно - плавнички мешают, ага?

  едва открою рот, как все от счастья плачут

  и знаю наперёд - не может быть иначе

  Бес и Оздоев поднялись сразу, через мгновение - Ахмад и Бек.

  Она продолжала туда-сюда покручивать кресло, наивно глядя на всех снизу вверх:

  - Правильно, такой тактики и надо придерживаться, в конце концов, кто-то же станет третьей силой... Василь Иваныч, ты за кого - за большевиков али за коммунистов? А я за Интернационал...

  - А я тебе что говорил? - насмешливо покосился Оздоев на бывшего министра.

  Тимурханов, пропустив его слова мимо ушей, потёр затылок, совсем как Бек, и глянул на Ахмада:

  - Честно скажи, ты с ней справляешься?

  Ахмад только усмехнулся.

  - Вопрос поставлен неверно, - она подперла ладонью подбородок. - Ключевое слово - как?

  раздался тихий, печальный звук рожка

  шли санитары

  - Я просто не видела и не вижу выхода, Беслан Алиевич, - продолжала она тихо. - И я уже не верю ничему и никому. А вы?

  Мужчины молчали.

  - И не могу я опять в этой мутной воде ловить рыбку... - она осеклась.

  - Лошадку! - вполголоса подсказал Бек и тут же заработал подзатыльник от Ахмада.

  Все как-то нехотя засмеялись.

  - Слушай, - оживился вдруг Беслан, повернувшись к Ахмаду. - А может, её на телевидение бросить?

  - Кем? - простонала она. - Ариной Шараповой?

  - Асет Вацуевой! - ляпнул Бек, выворачиваясь у Ахмада из-под локтя. - А я тоже хочу, между прочим!

  - Бога ради, Беслан Алиевич! - взмолилась она. - Те же яйца, только в профиль!

  - Вот! Вот! Ей, значит, всё можно городить... бедным детям дурной пример подавать... - Бек скорбно возвёл глаза к потолку. - А тут и слова не скажи...

  - Та-ак, бедные дети, вы и вправду сейчас будете очень бедные! - зловеще предрёк Тимурханов. - А женщины - тем более!

  Она опять прикусила губу.

  Тимурханов прошёлся по кабинету.

  - В общем, вы оба пока думайте. - Он повернулся к Ахмаду. - Люди нужны. Поговорим ещё, когда из Москвы вернёмся.

  - Из Москвы? - нарушил молчание Ахмад.

  - Я тебя в институт протезирования устроил. Завтра едем. - Он поднял руку. - Считай это свадебным подарком.

  - А потом на Таити! - радостно подпрыгнул Бек. - Хала дацахь (если не трудно)...

  - Тебя я, кстати, туда же устроил, - ласково отозвался Беслан. - Язык поменять...

  Бек открыл было рот и тут же закрыл.

  в белом кошелёчечке - медные деньги

  в золотой купели - темнота да тюрьма

  небо на цепи, да в ней порваны звенья

  как пойдёшь чинить - ты все поймёшь сама

  * * *

  "Лично я противник всяких контактов с террористами и считаю, что они должны быть лишь по одному поводу - сдача оружия и возвращение к мирной жизни. Все другое - предательство как России в целом, так и самого чеченского народа. Это не эмоции, а взвешенное восприятие ситуации человека, который и причины, и последствия обеих чеченских войн, горе, принесенное ими, знает не понаслышке и не из газет".

  (Бислан ГАНТАМИРОВ)

  * * *

  В институт протезирования пускали всего на полчаса в день, и, выходя на крыльцо, она снова тоскливо вспомнила грозненскую больничку и узкую койку для послеоперационных. Подняла голову, посмотрела на окно палаты и улыбнулась - Ахмад, как всегда, уже сидел на подоконнике.

  Подъехавший Малхаз нетерпеливо просигналил.

  - Талгатовна! - Бек высунулся из машины. - Хочешь успеть на эту свою ярмарку, давай в темпе!

  В Москве для неё была только одна радость - новые книжки. А на ежегодной книжной ярмарке - книжки с авторскими автографами авторов.

  ...- М-м? - она нехотя поставила книгу обратно на стеллаж и обернулась к дёргавшему её за локоть Беку.

  - Вон сидит твой любимый писатель! - выпалил тот, указывая глазами куда-то влево.

  - Достоевский? - удивилась она, близоруко вглядываясь в кучку людей в камуфляже.