Война - дело молодых (СИ)

  Актовый зал свежеотремонтированной Султаном школы, где шла его пресс-конференция, конечно же, охранялся его собственными кIентий, и охранники эти, - накачанные, в камуфляже и лихо заломленных беретах, - с прищуром оглядывали импортных корреспонденточек. Сам Герой России, премьер республики и прочая, и прочая мало чем отличался от своих молодцов - разве что превосходил их крутизной, силой, наглостью прищура.

  и бездна всматривается в тебя

  Она молча просидела всю прессуху, надёжно прикрытая широким плечом Оздоева, задавшего Герою России всего два в меру едких вопросца, - под настроение. Зато импортные и отечественные журналистки и журналистики старались вовсю, ослепляя Героя России фотовспышками.

  Фотографировали они, впрочем, всё, что видели: и наряженных отнюдь не в гуманитарку детишек с букетами цветов, и залитые солнцем классы, и коридоры, украшенные лозунгами: "Слава лучшему сыну нашего народа!", "Мы гордимся тобой, Герой России, достойный продолжатель дела своего отца!"...

  - Российские власти готовы предложить амнистию оставшимся в Чечне боевикам. Это демонстрация силы или признание слабости? Насколько реально это осуществить?

  Султан лениво подался к микрофону, и она ещё ниже опустила голову.

  ни к обеду, ни к столу, ни к высокому престолу

  ни к позорному столбу, ни к пограничной полосе

  Он растягивал слова, беззастенчиво глядя в услужливо разложенные на столе листки бумаги.

  - Я в своем обращении к народу... также гарантировал боевикам, сдавшим оружие, амнистию... конституционные права... и свободу.

  Она передёрнула плечами - по спине прополз холодок, как будто между лопаток упёрся мёртвым зрачком автоматный ствол.

  - Мы предоставили участникам НВФ... еще один шанс сложить оружие и вернуться к мирной жизни... к своим семьям, родным и близким...

  Оздоев быстро, предостерегающе глянул на неё.

  - ...Конечно, это для них будет нелегкий шаг... но они о своем решении не пожалеют... как не пожалели те, кто уже явился с повинной...

  иду я по верёвочке, вздыхаю на ходу

  доска моя кончается - сейчас я упаду

  под ноги, под колёса, под тяжёлый молоток

  всё с молотка

  Она вскочила, пригнувшись, и заспешила к выходу, спотыкаясь о чужие ноги, бормоча извинения, отворачиваясь, кутая лицо в платок.

  Позади свирепым шёпотом извинялся и чертыхался Оздоев.

  Она прибавила шагу и едва успела вылететь за дверь, когда трое накачанных в камуфляже почти что уважительно подтолкнули её к другой двери - соседней. Одновременно, - совсем уже без церемоний, - преградив дорогу Оздоеву.

  В пустом гулком классе, пропахшем свежей краской и извёсткой, не было ещё ни парт, ни стульев, лишь новёхонькая зелёная доска, и над нею, - среди портретов президента России, Героя России, отца Героя России, - один невесть как затесавшийся сюда портрет, показавшийся родным: очки в тонкой оправе и умный взгляд...

  Чернышевский Эн Гэ.

  Что делать?

  кто сказал, что бесполезно

  биться головой о стену?

  хлоп, на лоб глаза полезли

  лоб становится кременным

  Тяжёлые хозяйские шаги прогромыхали по скрипучим половицам бывшего школьного коридора, заглушая гомон голосов - корреспонденты, видимо, уже отбывали прочь. Оздоев, ох, Тимыч... Она отпрянула от стены и вскинула голову. Дверь распахнулась.

  зёрна отольются в пули

  пули отольются в гири

  таким ударным инструментом

  мы пробьём все стены в мире

  - Ну чего ты бегаешь? Я с тобой просто поговорить хочу. А ты от моих парней бегаешь. Трубку бросаешь!

  - Не о чем нам говорить. И незачем.

  - Что, муж твой не нужен тебе разве? Нашла, что ли, уже, с кем отдохнуть?

  Она тупо поглядела на свою руку, взметнувшуюся и враз перехваченную его железными пальцами так, что она почувствовала, как отчаянно колотится в запястье пульс.

  - Не смей - сломаю, - сощурился Султан лениво.

  - Ломай! - прошипела она сквозь зубы. - Ну!

  - Не про то говорим, - пробормотал он вдруг, ослабив хватку, и она спрятала онемевшую руку за спину.

  с нас теперь не сваришь кашу

  стали сталью мышцы наши

  тренируйся лбом о стену

  вырастим крутую смену

  - Не о чем говорить, - хрипло повторила она. - Я не буду работать на тебя.

  - Я...

  - И таскаться за тобой повсюду, от пули спасать, тоже не буду!

  - Почему от пули? - просто сказал он. - От бомбы тоже, от фугаса, от гранаты, от...

  - Оставь меня! - вскрикнула она, зажмурившись. - Отпусти!

  - Человек не ведает о том, что записано у Аллаха, и что лежит ему у него под печатью, - сказал он нараспев и тихо засмеялся. - Я... да, кровь на мне, а Бес что - лучше? Я тут хозяин, а Бесу ничего уже не светит!

  - На тебе слишком много крови, - она вновь прижалась к стене, пытаясь укрыться от его тёмного, исподлобья, взгляда. - Грешно молиться за царя Ирода, Богородица не велит...

  - Чего ты там болтаешь?!

  обращайтесь, гири, в камни

  камни, обращайтесь в стены

  стены ограждают поле

  в поле зреет урожай

  Султан вдруг тяжело мотнул головой:

  - Ладно... Вот... Я хотел... Я знаю, что ты... - Сжав губы, он распахнул ворот своего камуфляжа, вытаскивая фигурный амулет на чёрном шнурке, сплошь покрытый арабской вязью. Снял с шеи шнурок, протянул ей.