Война Двух Королев

— Ты хочешь заставить ее заплатить за то, что она сделала. Я тоже хочу. Мы все хотим. Но если ты сделаешь это… если ты пойдешь куда-нибудь в таком виде, умрут люди. Невинные, которым ты хочешь помочь. Люди, которых хочет защитить Кас.

В груди заклокотало. Кас. Кто защищал его? Никто. По мне пробежала дрожь и ударила в землю. Сосны задрожали сильнее.

— Мне все равно.

— Чушь. Тебе не все равно. Касу не все равно, — сказал он, и я вздрогнула. Не от звука имени, а от правды. — Это то, чего вы оба пытались избежать. Вот почему у нас есть планы. Но если ты сделаешь это? Те, кого ты не убьешь, будут бояться тебя… всех нас. Если они даже увидят тебя сейчас такой, то уже никогда не увидят ни в каком другом виде.

Я посмотрела вниз на кружащиеся тени и свет, танцующий на моей коже. Следующий вздох, который я сделала, был слишком сильным.

— Она причинила ему боль.

— Я знаю. Боги, я знаю, Поппи. Но никогда не будет мира, если ты сделаешь это, — прохрипел он, его губы снова сжались в плотную линию. — Даже если ты уничтожишь Кровавую Корону и положишь конец Обряду, ты станешь тем, чего боятся смертные и атлантийцы, и ты никогда не простишь себя.

Я не чувствовала страха, когда он поднял руки, без колебаний пронзая трепещущую вокруг меня ауру силы. То, что расцвело в глубине моего горла, ослабляя нарастающее там жжение, было мягким и сладким. По его рукам заструился эфир и пополз вверх по предплечьям, когда его ладони прижались к моим щекам… к неровному шраму вдоль левой стороны.

Его руки… они дрожали.

— То, что ты чувствуешь — это ты, а то, что ты хочешь сделать — нет. Это она. Это то, что сделала бы Кровавая Королева. Это то, что она хотела бы, чтобы ты сделала. Но ты не она.

Я не была похожа на нее.

Я не была жестокой или грубой.

Я не получала удовольствия от чужой боли. Я не выходила из себя в гневе…

Вообще-то, в гневе я была склонна бросаться острыми предметами, но не была злобной. Я бы не сделала того, что сделала она: не стала бы вымещать всю боль и обиду, которую она чувствовала после потери Малека и их сына, всю ненависть к бывшей Королеве Атлантии, и обращать ее не только на сыновей Элоаны, но и на целое королевство, целое царство.

И это было бы именно то, что я бы сделала. Не оставив после себя ничего, кроме кладбищ с привидениями. И я не была бы такой, как моя мать.

Я была бы чем-то гораздо худшим.

Руки Киерана дрожали. Все его тело дрожало, как будто тряслась земля, но это был он сам.

Беспокойство нарастало, отбивая жестокий прилив эмоций.

— Почему ты дрожишь? Я причиняю тебе боль?

— Нет. Это… это нотам, — выдохнул он. — Это заставляет меня хотеть измениться. Я борюсь с этим.

Мой взгляд искал напряженные линии его лица.

— Почему это заставляет тебя хотеть этого?

Он натянуто усмехнулся.

— Ты думаешь, это важный вопрос сейчас? — Он коротко покачал головой. — Потому что в таком виде я могу защитить тебя лучше. И да, я знаю, что ты не нуждаешься в нашей защите, но нотам распознает эмоции, которые ты испытываешь, как сигнал тревоги. Я… я не думаю, что смогу долго бороться с этим.

Я перевела взгляд через его плечо туда, где среди сорняков виднелись очертания множества вольвенов. Не может быть, чтобы все они уже были в своих формах. Они были вынуждены это сделать.

Я заставила их, и от этого у меня заболел живот.

Лед покрыл мою кожу, и холод заглушил огонь. Я зажмурила глаза. Контроль. Мне нужен был контроль. Для меня не было угрозы. Тот, кто был в опасности, находился в Карсодонии. Потеряв его, я абсолютно ничем ему не помогу, и Киеран был прав. Я повторяла это снова и снова. Не стоило тратить последние недели на планирование того, как обезопасить людей, чтобы потом развернуться и стать причиной тысяч, если не миллионов смертей.

Это была не я.

Не такой я хотела стать.

Меня сотрясла еще одна дрожь, когда вибрация в груди ослабла и гул отступил от моей кожи. Ярость все еще была там, как и чувство вины и агонии, но гнев и жажда мести были заперты, вернувшись в те холодные, пустые места внутри меня, где, как я боялась, они могли разгореться.

— Все в порядке, — сказал Киеран, и я медленно осознала, что он говорит не со мной. — Просто дайте нам немного времени, хорошо? — Наступила пауза, а затем он придвинулся ближе, прижимая мою голову к своей груди. Я не сопротивлялась, приветствуя тепло и знакомый, земляной запах. Он говорил о коробке, о том, что в ней было. Затем прочистил горло.

— Никому не говори об этом. Никому… никому не нужно знать.

Кто-то подошел к нам, и рука Киерана скользнула к моему затылку, а другая опустилась на мою щеку.

— Спасибо, — сказал он.

В наступившей тишине взмах крыльев принес порыв воздуха с ароматом лаванды. Несколько мгновений спустя что-то коснулось моих ног. Делано. Я крепко зажмурила глаза, чтобы не почувствовать укол. Я хотела сказать ему, что мне жаль, если я волновала или пугала его, но слова не могли пройти через комок в горле. Подбородок Киерана опустился и лег на макушку моей головы. Некоторое время продолжалась тишина.

Потом Киеран сказал низким голосом: