Война двух миров

Вражеский истребитель вдруг моментально изменился. Носовая часть его как будто вдавилась внутрь, а на её месте тут же возник огромный цилиндр с раструбом на конце, чем-то похожим на спутниковую антенну. На самом конце широкого раструба возникло облако, которое было настолько темным, что выделялось даже на фоне чёрного космического неба. Я сразу понял, что это был мазер, только намного больше и мощнее, чем у капитана Меш Нерра, и что сейчас его луч ударит в наш спутник. Выдержит ли защита «Самоса», я не знал и поэтому, не раздумывая, круто развернул свой космолёт и направил его прямо на инопланетный корабль, резко увеличив скорость.

Две ракеты взорвались прямо передо мной, сильно тряхнув космический корабль, а луч лазера прожёг обшивку насквозь, чуть пониже правого двигателя. В наушниках раздалась аварийная тревога, и приборы показали снижение давления воздуха в кабине, но это меня не остановило. Я был уже совсем рядом с приронском истребителем и, целясь ему в носовую часть, чтобы уничтожить мазер, пустил оставшуюся ядерную ракету, сразу же бросив свой космолёт вверх. Огненное облако тут же поглотила мой корабль, а грохот взрыва чуть не разодрал мои барабанные перепонки. Мой истребитель от нахлынувшей на него мощной ударной волны начал беспорядочно кувыркаться, как акробат в цирке, приборная панель мгновенно погасла, а стекло кабины пошло мелкими трещинами. Тотчас появилась ужасная тяжесть, как будто что-то навалилось на меня сверху, потом потемнело в глазах, и я потерял сознание.

Диш Гирр.

– Это невозможно! – воскликнул Лин Барр.

– Успокойтесь, адмирал, – спокойно сказал Диш Гирр и повернулся к пилоту. – Что с истребителем?

– Потеря боевых функций – сорок процентов, но защита действует, – ответил офицер. – Запущен процесс регенерации. «Космический душитель» будет готов к бою через двенадцать секунд. У него ещё есть время, чтобы догнать спутник землян и уничтожить его.

Виктор Макаров.

Я быстро пришёл в себя и сразу начал проверять исправность оборудования и приборов. Мой космолёт получил значительные повреждения, но могло быть ещё хуже, если бы во время взрыва я не направил его вверх. Правый двигатель был повреждён настолько серьёзно, что его не удалось запустить, но стекло моей кабины хоть и было всё в трещинах, всё-таки выдержало удар. Связь, судя по всему, работала, поскольку я слышал в наушниках разговоры и радостные возгласы остальных наших пилотов.

Я стал осматриваться вокруг и увидел приронский истребитель чуть в стороне от меня. Двигатели его не работали, а корпус был помят в нескольких местах. Из огромной пробоины била струя воздуха вперемешку с дымом, а вокруг плавали какие-то мелкие обломки. Я облегчённо откинулся в пилотском кресле и почувствовал, как уходит напряжение.

– Всё кончено, ребята, – услышал я в эфире голос генерала Росса. – Немедленно улетаем.

Я взялся за ручку управления и опять взглянул на инопланетную боевую машину. Что-то в этот миг показалось мне странным.

– Подождите секунду, генерал.

Космический корабль вдруг на глазах стал преображаться. Пробоина в его боку вдруг исчезла сама собой, мигнули бортовые огни, а из двигателей вырвался столб белого пламени. Он шевельнулся и как бы нехотя развернулся в ту сторону, куда улетел «Самос». Было видно, что приронский истребитель сильно повреждён и сейчас его можно было окончательно добить. Но я просто сидел и наблюдал, как он набирает скорость, поскольку знал, что даже просто догнать его с одним работающим двигателем у меня не было никаких шансов.

И тут я вдруг увидел, как к нам приближается огромный грузовой корабль.

Ларс Лундгрен.

Ларс вёл свой «Гефест» прямо наперерез вражескому истребителю. Майор Шнейдер уже приготовил к запуску боевые ракеты, и по громкой связи Лундгрен опять услышал приказы и доклады из грузового отсека. Швед решил подойти как можно ближе, и когда понял, что расстояние уже подходящее для ракетного залпа, включил на полную мощность тормозные двигатели.

Но тут всё пошло не так, как хотел Лундгрен. В рубке вдруг раздался вой аварийной сирены, а на табло загорелась красная надпись: «Внимание! Угроза возгорания тормозных двигателей».

Ларс в сердцах выругался. Он вдруг вспомнил слова техника-лейтенанта: «Тормозным двигателям в таком состоянии можно давать нагрузку только в шестьдесят процентов». Швед посмотрел на приборы и понял, что аварийная автоматика уже отключила тормозные двигатели, предохраняя космический корабль от пожара.

«Гефест» почти не изменил скорость и летел на приронский корабль, не меняя курса. Наверное, сверхмощный и суперсовременный приронский компьютер, управлявший истребителем, решил, что грузовик притормозит на подлёте или изменит курс, чтобы избежать катастрофы. Наверное, Лундгрен так бы и сделал, будь у него исправны тормозные двигатели. Но случилось так, как случилось.