Война «ежей»

Ровно никакого. Ребятам было не до смеха, а Камен смутился — он только сейчас заметил, что стоит с салфеткой на шее, и сразу же сбросил ее. Погладив недостриженную голову, он в бессильном гневе пнул ногой по шине грузовика и решительно пошел прочь. Остальные мальчики последовали за ним. Подойдя к подъезду, ребята поднялись по лестнице и остановились перед дверью с табличкой «Константиновы». На звонок открыл сам Константинов и удивился: что привело к нему целую ватагу ребятишек?

— Вы видели, что творится? — обратился к нему Камен.

— А что такое?

— Кто-то сбросил на спортплощадку целую груду кирпича.

У Константинова вытянулось лицо. Это еще что такое?

— Сейчас разберемся, — сказал он. — Никаких кирпичей! Сколько боролись за ваш баскетбол, а тут какие-то кирпичи! — Выглянув в окно и увидев самосвал, Константинов крикнул, обращаясь к шоферу: — Кому это ты привез кирпичи?

— Товарищу Ташеву, — отозвался шофер.

— А зачем?

— Для гаража.

— Какого гаража? Тут не место для гаража. А где детям играть?

— У киоска «Спортлото», — снова сострил шофер.

И опять острота его не была оценена по достоинству, потому что Константинов тоже возмутился происходящим.

— Я поговорю с Ташевым, — пообещал он мальчикам. — Уберет кирпичи как миленький… — Взглянув на голову Камена, Константинов оторопел: — Где это тебя так?

Камен растерянно дотронулся до волос, посмотрел на часы и вдруг сорвался с места.

В негодовании Маляка схватил Тончо за ухо.

— Да, отец, — заморгал Тончо. — Я ему сказал, а он… ведь машина…

— Мало нам было твоей бабушки, а теперь еще и отец!

— Бабушка — мамина мама, — оправдывался Тончо.

Маляка схватил малыша за руку и потащил вниз, в подвал. Прижал к стенке возле двери и растерялся — ну что тут можно сделать?!

— Меня опять похитили? — обрадовался Тончо, ему понравилось быть похищенным.

— Как влеплю тебе! — пригрозил Маляка.

А Тончо был все так же невозмутим.

— Скажи своему отцу — пусть убирает кирпичи, понял?

Тончо знал, что это ему не по силам, отец только разозлится, и все.

— Пусть убирает эти поганые кирпичи с площадки, слышишь? — зло повторил Маляка.

— Папа не…

— А вот уберет! — прервал его Маляка, которого осенила новая идея. — Знаешь, что такое голодовка?

— Нет, — признался Тончо.

— Я тебе объясню. Это забастовка в знак протеста. Никто из родителей не может выдержать голодовки собственного ребенка!

В тот же день Тончо начал голодовку, только поначалу это осталось незамеченным. Всей семьей сели обедать. Когда Тончо налили борща, он гордо взглянул на родителей и отодвинул тарелку, но они спокойно принялись за еду и не обратили на демонстрацию сына никакого внимания. «Ничего, — подумал Тончо, — подожду».

Бабушка Гинка налила себе борща последней. Она была молчалива, и это означало, что бабушка сердится и лишь ждет повода высказать свое неудовольствие. Повод не замедлил появиться.

— У нас что, нет черного перца? — спросил Ташев.

— Нет черного перца! — раздраженно повторила бабушка Гинка. — Хорошо, хоть догадались спросить, что в доме есть, а чего нет. Никто из вас по дому и пальцем не пошевелит. Я готовлю, а из чего готовлю, вам нет дела. А мне не тридцать лет. Да и давление у меня… Пока вас не было, было куда лучше…

— Мама, ты знаешь… — Ташева попыталась успокоить бабушку Гинку, но та уже не могла остановиться.

— А раньше? Когда вы были малышами… Я одна, помочь некому, из сил выбивалась и все-таки находила время ткать гобелены. Для «Тайной вечери» четыре раза ходила в Картинную галерею за советом. Кто ее рисовал — не знаю, но волосы Иуды одного цвета были — совершенно черные. А я добавила несколько белых волосков — считала, что они должны у него появиться из-за угрызений совести, после предательства. Три оттенка черным волосам придала. А сейчас времени не остается чулки заштопать.

— Что такое оттенок? — спросил Тончо; только он один и слушал бабушку.

— А ты почему не ешь? — рассердился отец.

— Я объявил забастовку, — заерзал на стуле Тончо, довольный, что наконец-то обратили и на него внимание.

— Какую забастовку?

— Голодную.

— Кто тебя этому научил?

— Маляка, — чистосердечно признался Тончо и придвинул к себе тарелку, решив, что теперь забастовка кончилась.

— Зачем понадобилась эта забастовка?

— Надо заставить тебя убрать кирпичи.

— Кирпичи? Какие кирпичи?

— Для гаража. — Тончо отвечал коротко, потому что с жадностью ел. Во время забастовки запах борща показался ему особенно аппетитным.

— С какой это стати я буду их убирать?

— Чтобы ты не строил гараж.

— Как это?

— Так, мешаешь нам играть на площадке.

— А мне ваша площадка не мешает?

Тончо перестал есть. Никто из родителей не может выдержать голодовки собственного ребенка, а его отец выдержал. Мама по-прежнему молчала, а бабушка Гинка все твердила, что сейчас и пригодных для гобеленов ниток не найдешь, но это не утешало Тончо: Маляка его обманул или он что-то не так сделал.

— Ребята сказали, если ты не уберешь кирпичи, не будут со мной играть. Убери, слышишь, или я не буду есть всю жизнь.