Война глазами дневников

Ретроспектива

Вопросы зависти и обид у военных не так уж и редкое явление. Выражение неудовлетворенности содержанием некоторых приказов вышестоящих командиров, приводивших к отрицательным последствиям, иногда вызывало у подчиненных элементы досады. Накопление подобных явлений приводило к появлению обид – страдало дело.

В августе 1914 года во время масштабных наступлений русских войск в Восточной Пруссии ошибки командования и разрозненность действий генералов привели к катастрофе. 2‐я армия генерала Самсонова была уничтожена, а сам военачальник покончил жизнь самоубийством.

Главком северо‐западными армиями генерал Жилинский приказал начать наступление по Восточной Пруссии несмотря на то, что Россия была недостаточно подготовлена к масштабной войне.

Военный наблюдатель Гофман, представляющий в 1914‐м немецкие интересы, утверждал, что еще в Русско‐японскую войну 1904‐1905 годов стал свидетелем серьезных разногласий между нынешними командующими 1‐й и 2‐й армий генералами Самсоновым и Ренненкампфом. Они испытывали друг к другу крайнюю неприязнь. По одной из версий, чуть не дошло до дули. По Валентину Пикулю генерал‐лейтенанту Ренненкампфу, когда он садился в вагон, его сослуживец генерал Самсонов «треснул его по красной роже».

– Вот тебе, генерал, на вечную память… Носи!

И все это произошло из‐за того, что Ренненкампф не поддержал Самсонова в наступлении. То же самое повторилось с генералами и в Восточной Пруссии.

Если брать войны Наполеона, то в последней его проигранной битве при Ватерлоо один из его уважаемых военачальников генерал‐полковник конных егерей Эммануил Груши предал своего главнокомандующего. Генерал был не согласен с планом Бонапарта. Армия Наполеона потерпела сокрушительное поражение.

А взять непростые отношения между Рокоссовским и Жуковым. Они были разными людьми. В самом начале 1930‐х годов в Минске К.К. Рокоссовский командовал кавалерийской дивизией в корпусе С.К. Тимошенко, а Г.К. Жуков был в этой дивизии командиром полка.

В характеристике Жукова Рокоссовский, отмечая все его достоинства, обращал внимание и на негативные черты:

«По характеру немного суховат и недостаточно чуток. Обладает значительной долей упрямства».

Когда Рокоссовский командовал 16‐й армией, в силу превосходящих сил противника пришлось отойти от Волоколамска для того, чтобы собраться с силами и после перейти в контрнаступление. Рокоссовский пояснил созданной по инициативе Жукова комиссии, что приказа на сдачу города он не отдавал, а резервов для 316‐й стрелковой дивизии Панфилова не выделил потому, что резервов как таковых уже не было.

После этого из Ставки в 16‐ю армию летели телеграммы одна суровей другой:

«Военный совет фронта (Западного фронта во главе с Жуковым – Прим. Авт.) персонально товарищей Рокоссовского и Лобачева предупреждает и обязывает под угрозой предания суду военного трибунала удерживать район Истры».

«Если район Клина будет отдан врагу, вы будете арестованы и преданы суду военного трибунала».

Именно к этому периоду относится замечание Рокоссовского, которое цензура вырезала из его мемуаров:

«Вспоминаю один момент, когда после разговора по ВЧ с Жуковым я вынужден был ему заявить, что если он не изменит тона, то я прерву разговор с ним. Допускаемая им в тот день грубость переходила всякие границы… Некоторая нервозность и горячность, допускаемая в такой сложной обстановке, в которой находился Западный фронт, мне была понятна. И все же достоинством военного руководителя в любой обстановке является его выдержка, спокойствие и уважение к своим подчиненным».

Думается, Рокоссовский этими заявлениями не кокетничал перед зеркалом истории, а говорил правду.

Поверим и словам маршала Советского Союза А.И. Еременко.