Война глазами дневников

Заболела мама. Сегодня она не вышла и на работу. Температура, ломит кости, тяжесть в ногах… Не водянка ли? И так тяжело, а… Больше ничего не могу писать. Такое упадочное настроение. Сижу в кухне, трещат дрова в печке, на сундуке рядом лежит больная мать… Боже мой!

15 декабря 1941 г.

Каждый прожитый мною здесь день приближает меня к самоубийству. Действительно, выхода нет. Голод. Страшный голод. Опять замолкло все об эвакуации. Становится тяжко жить. Жить, не зная для чего, жить, влачить свою жизнь в холоде и голоде. Морозы до 25–30 (градусов – Прим. Авт.) пробирают в 10 минут и валенки. Не могу… Рядом мама с Ирой. Я не могу отбирать от них их кусок хлеба. Не могу, ибо знаю, что такое сейчас даже хлебная крошка.

6 января 1942 г.

Я совсем почти не могу ни ходить, ни работать. Почти полное отсутствие сил. Мама тоже еле ходит – я уж себе даже представить того не могу, как она ходит, теперь она часто меня бьет, ругает, кричит, с ней происходят бурные нервные припадки, она не может вынести моего никудышного вида – вида слабого от недостатка сил, голодающего, измученного человека, который еле передвигается с места на место, мешает и «притворяется» больным и бессильным.

Но я ведь не симулирую свое бессилие. Нет! Это не притворство, силы… из меня уходят, уходят, плывут… А время тянется, тянется, и длинно, долго!

О господи, что со мной происходит?

И сейчас я, я, я…

После этого отключилось сознание…